очень нудно 
50 
– Не, ну ты скажешь! А куда её, с таким ожогом?
И то верно. Ожог – что-то с чем-то. Случай явно наш. А суицид не суицид – она разве скажет, если и так уже двадцать лет молчит?
Начинаю бумаги оформлять, промыватьто всё равно бесполезно, только хуже будет. Пишу историю, со «скорой» шуткамиприбаутками перекидываемся. Бабусика же на стульчик посадили. Во-первых, чтобы не отсвечивала, а во-вторых, чтоб не рассыпалась по ходу дела, мало ли.
И тут боковым зрением замечаю – чтото неправильное происходит. Поворачиваюсь – а бабулёк жестом фокусника свежую упаковку отбеливателя откуда-то выудила, не менее сноровисто вскрыла и шустро так, щепотью, его себе пихает в то место, где у неё когда-то рот был! Вот зараза. Отбираю упаковку, попутно пытаясь не обжечься.
Вы бы видели это возмущение! Свиристит, отбеливателем плюётся – только уворачиваться успевай, чтоб глаза не выжгло! Кое-как упаковали, чтобы остатки бабушки не попортить, и на отделение переправили. От греха. А то мало ли, где и что у неё ещё заныкано.
А ведь все эти больнично-скоропомощные развлечения накладывались на институтскую программу, которую хочешь не хочешь, а учить и сдавать приходилось. Зачастую на фоне полутора ставок, а это – сутки через двое. А что в рабочие сутки в институте пропускаешь – то по вечерам отрабатывать. Надо отдать должное факультетскому начальству – с пониманием относились. Всё-таки мы все по специальности трудились, премудрости профессии с самых низов постигая. Полы мыли, санитарили, позже фельдшерили. На сон времени, правда, почти не оставалось. Досыпали на лекциях, если туда попадали. На практических занятиях, впрочем, тоже. На анатомии, помню, хорошо спалось, под формалин. Оно, конечно, не эфир и не хлороформ, но тоже ничего было. И ведь на всё времени хватало! И на пьянство, и на прочие безобразия. И даже учились неплохо. Молодые были.
Вот как-то ночью сижу у себя в «приёмнике». Звонят – открываю. А там одногруппник Дима, с 12-й станции. Привёз гастарбайтера суицидного. Фамилию его до сих пор помню (не Димину, у него другая) – Насруллаев. С двумя «л». Значимая такая фамилия, в четыре утра особенно. Насруллаев поссорился с женой и через это решил сделать конец своей жизни, немножко тазепаму поев. То ли препарат просроченный попался, то ли тех трёх таблеток оказалось маловато, но сволочь Насруллаев был бодр и разговорчив. Однако оформлять-то всё равно надо. Психиатр разберётся, а наше дело маленькое. Заполняю бумаги. А Дима хоть в конце смены, но тоже бодрый. Нервничает, ему утром зачёт по химии пересдавать. Я тоже нервничаю, потому что не менее нервный Насруллаев мельтешит и нервирует нас с Димой с каждой минутой всё больше и больше.
– Так, Дим, паспорт его где?
– Да вот, держи. Слушай, а что там с альдегидами этими? Они то ли окисляются, то ли нет.
– Окисляются, не волнуйся. Год рождения? Шестидесятый? Да не твой, мудака этого.
– Ты, слушай, кому «мудак» говоришь? Зачем мудак? Да! Мудак!!! На этой сука женился, всё ей покупал – мало! Сапоги купил, туфли-шмуфли – мало ей, билят, всё.
– Слушай, а эти все, тригалогениды, они окисляются?
– Кто? Какие-такие гниды? Дима, зачёт – по химии, при чём тут вши?.. Так, проживает по адресу... Там точно только тазепам?
– Точно вроде. Я про хлороформ, йодоформ этот.
– А! Не, йодоформ, по-моему, не окисляется. Если не вру.
– Слушай, ну зачем женщин такой сука, ты мне скажи! Я ей всё, да, ресторан-шместоран, она мне – на хрен иди! Я так жить не буду, она виноватый, ты понял?! Ты меня зачем лечить привёз?
– Не засти, страдалец, задолбал. Я тебя не привёз, это он вот. Я тебя вообще урою сейчас, вместо лечения. Кстати, там, в зачёте, ещё эфиры есть, я вопросы видел. Гепатитом болел?
– Я? А, тьфу.. А что за эфиры, чего хотят?
– Да там вроде в общем виде всё, по верхам. На станции пролистаешь, не сложно. А ну заткнись, блин, достал! Это я не тебе, Дим.
– Да ясно, что не мне.
– Деньги, ценности при себе есть?
– Слушай, я тебе денег дам! Да! Можешь забирать этот сука, што хочишь, с ней делай, вапще забирай совсем! Мне не надо, я жить не буду...
– Не, я со своей не знаю, что делать, а тут ещё и твоя. Дим, тебе не надо? Он и денег даст.
– Нах, у меня зачёт завтра. Нет, сегодня.
– Слышь, нам обоим не надо, сам разбирайся. Переодевайся вон, в халат и тапочки.
– А ты вечером что сегодня? Да не ты! Ты вечером в дурке будешь, если не заткнёшься.
– Я на сейшн, Гриша-Шлягер из Ферганы вернулся.
– А-а... не, мы в общаге бухаем, там день рождения у кого-то, подъезжай после сейшена.
50 
