очень нудно 
51 
Мы уже достигли борта лодки и уселись в нее, когда часовой военного корабля, разбуженный выстрелами, заметил нас. Громкий пушечный залп прокатился глухими раскатами под скалистым сводом Омина. Немедленно проснулись тысячи спящих солдат. Тревога в Омине была таким редким случаем!
Я успел пустить в ход машину раньше, чем замер звук первого пушечного выстрела, и через секунду мы быстро поднялись с поверхности воды. Я растянулся во всю длину на палубе, имея перед собой рычаги и кнопки управления. За мной лицом вниз лежал Ксодар и юноша.
– Подымайся выше, – прошептал Ксодар. – Они не посмеют стрелять из тяжелых орудий по направлению к своду, осколки снарядов упадут обратно на их суда. Если мы заберемся достаточно высоко, то килевая обшивка защитит нас от ружейного огня.
Я сделал, как он говорил. Мы видели, как под нами люди сотнями прыгали в воду, направляясь к небольшим крейсерам и одноместным аэропланам, привязанным к большим кораблям, как шлюпки. Несколько крупных судов быстро следовали за нами, но не поднимались с поверхности воды.
– Держи правей! – вскричал вдруг Ксодар.
Адский шум внизу все усиливался. Трещали выстрелы, начальники отдавали приказания, солдаты перекликались с палуб судов, и все звуки покрывались шипением и треском пропеллеров, прорезавших воду и воздух.
Я не решался развить максимальную скорость, боясь залететь за отверстие, ведущее из подземного царства во внешний мир, но все же мы мчались очень быстро. Маленькие аэропланы уже поднимались с воды, когда Ксодар закричал: «Отверстие, отверстие!» и я увидел прямо впереди темную зияющую дыру.
Десятиместный крейсер поднимался прямо впереди нас, чтобы отрезать нам путь к спасению. Это было единственное судно на нашем пути, но, судя по скорости, с которой оно летело, оно могло успеть встать между нами и выходом и уничтожить все наши планы.
Крейсер поднимался под углом в сорок пять градусов, явно намереваясь пролететь над нашей палубой и зацепить нас большими крюками. Оставалась слабая надежда на один маневр, и я решил применить его. Стараться пролететь над крейсером было бесполезно, он загнал бы нас под самый свод. Опуститься – означало отдаться целиком в его власть, то есть поступить как раз так, как он хотел. Со всех сторон сотни судов спешили к нам. Мое решение казалось полным риска, но ведь весь наш план бегства был безумной игрой с судьбой, и надежды на успех было немного.
Когда мы приблизились к крейсеру, я сделал такое движение, что он решил, что я намерен подняться над ним. Тотчас же, как я и рассчитывал, он поднялся под еще более крутым углом, чтобы принудить меня забраться еще выше. Когда мы оказались почти над ним, я крикнул моим спутникам как можно крепче держаться, и, развив максимальную скорость, накренил нос и со страшной силой пустил машину на врага.
Командир понял мои намерения, но ничего не мог уже сделать. Почти в самую минуту столкновения я выровнял аппарат, произошел сильный толчок. То, на что я надеялся, случилось: крейсер уже сильно накрененный, перевернулся совершенно. Экипаж с криками и воплями упал в воду, в то время как крейсер с все еще вращающимися пропеллерами глубоко нырнул на дно Омина.
От столкновения расплющило нос нашего судна и чуть не сбросило всех нас с палубы. Ксодару и мне удалось ухватиться за перила; но юноша упал бы за борт, если бы мне не удалось схватить его за ногу.
Аэроплан, не управляемый никем, продолжал с бешеной скоростью подниматься все выше и выше к скалистому своду. Однако через секунду я уже снова был у руля. До верхних скал оставалось не более пятидесяти футов, когда мне удалось повернуть аппарат и снова направить его к отверстию.
Столкновение задержало нас, и сотни кораблей гнались за нашим судном. Ксодар крикнул мне, что если мы будем подниматься только при помощи подъемной силы отталкивающих лучей, мы ни за что не сможем спастись от преследующих нас аэропланов.
Быстроходные аппараты редко снабжались большими резервуарами подъемной силы, и все преимущество должно было оказаться на стороне более крупных судов. Казалось неизбежным, что нас настигнут в проходе, и мы будем или убиты или захвачены в плен.
Но я всегда верил, что как ни бывает трудно, всегда можно найти способ одолеть препятствие. Если нельзя его обойти, то нужно пройти прямо через него. Я знал теперь, что многие суда поднимаются быстрее нашего в силу их большей подъемной силы, но, тем не менее, я твердо решил достигнуть внешнего мира скорее их, или, в случае неудачи, умереть.
51 
