37 
Я со стоном отвернулся и закрыл лицо руками. Туван Дин громко позвал Тувию, но минуту спустя его удивленное восклицание доказало мне, что его дочь тоже не признала его!
– Они и слушать нас не хотят, – горько сказал Туван Дня. – Обе зажали уши и убежали в задний конец сада. Слышал ли ты когда-нибудь о таком невероятном случае, Джон Картер? Их, вероятно, обеих околдовали.
Я набрался мужества и снова подошел к окну. Я так любил ее. Хотя она и отвернулась от меня, я не мог оторвать глаз от ее божественного лица. Она заметила, что я смотрю на нее, и снова отвернулась.
Я терялся в догадке. Пусть Дея Торис меня разлюбила, но почему Тувия отвернулась от отца? Это было так нелепо, так невероятно! Неужели Дея Торис все еще держится отвратительной религии, от которой я освободил почти весь Барсум? Возможно ли, что она смотрит на меня с презрением и негодованием потому, что я выходец из долины Дор или потому, что я осквернил святые храмы и особы святых жрецов? Неужели?..
Но ничем другим я не мог объяснить ее странного поведения, а между тем, невероятное свершилось. Такая любовь, как любовь Деи Торис ко мне, оказалась не выше расовых и религиозных различий!
В то время как я грустно смотрел на спину любимой женщины, я увидел, что в противоположном конце сада открылась калитка, и вошел мужчина. Он обернулся и сунул что-то в руку желтому стражнику, стоящему за ней.
Я понял, что вошедший подкупил сторожа, чтобы пройти в сад, затем он повернулся по направлению к обеим женщинам. Это был никто иной, как Турид, черный датор перворожденных!
Он близко подошел к ним и заговорил. Я видел, как при звуке его голоса они обернулись, и как отшатнулась от него Дея Торис.
С мерзким выражением на лице он подступил к ней еще ближе и снова заговорил. Я не мог слышать его слов, но ее ответ ясно донесся до меня.
– Внучка Тардос Морса скорее умрет, – сказала она, – чем согласится жить на условиях, которые ты предлагаешь!
Черный негодяй упал на колени, ползал в пыли у ее ног и о чем-то ее умолял. Я слышал только часть того, что он говорил. Было видно, что он находится в сильнейшем возбуждении, но боится повысить голос.
– Я спас бы тебя от Матаи Шанга… – долетели до меня его слова. – Ты знаешь, какую судьбу готовит он тебе? Разве ты не выберешь лучше меня, чем его?
– Я не выбрала бы ни одного из вас, даже если бы была свободна, – гордо ответила она. – А ты знаешь отлично, что я не свободна!
– Ты свободна! – закричал он. – Твой муж умер!
– Я не верю этому. Но даже если бы он и умер и мне нужно было бы выбрать другого мужа, то я скорее предпочла бы растительного человека или большую белую обезьяну, чем Матаи Шанга или тебя, черный калот, – страстно вскричала она.
Внезапно грубое животное потеряло всякую власть над собой. С проклятиями и ругательствами бросился Турид на хрупкую женщину и сдавил ей горло своими грубыми пальцами. Тувия взвизгнула и подскочила на помощь подруге. Я обезумел от ярости и начал так трясти перекладины окна, что вырвал их, как будто они были из тонкой проволоки.
Я спрыгнул в сад, но был в ста футах от того места, где черный душил мою Дею Торис. Одним прыжком очутился я возле них. Молча оторвал я его цепкие пальцы от прекрасной шеи и так же молча отбросил его на двадцать футов от себя.
С пеной у рта Турид вскочил на ноги и бросился на меня, как взбесившийся бык.
– Желтокожий! – визжал он, – ты не знал, до кого ты посмел дотронуться своими нечистыми руками, но теперь ты узнаешь, что значит оскорбить перворожденного!
Он бросился на меня, стараясь вцепиться мне в горло, но я сделал то же, что сделал когда-то в саду Иссы. Я пригнулся под его вытянутой рукой и, когда он пролетел мимо меня, нанес ему сильный удар в челюсть.
И он сделал то же, что тогда в садах Иссы. Повернувшись кругом, как волчок, он подогнул колени и грохнулся к моим ногам. В эту минуту за мною раздался голос человека.
Это был властный голос человека, привыкшего приказывать. Я обернулся и очутился лицом к лицу с гигантской фигурой желтого человека. Нетрудно было догадаться, что это был сам Салензий Олл. По правую руку от него стоял Матаи Шанг, а за ними виднелись десятка два стражников.
– Кто ты? – вскричал он. – И что значит, что ты ворвался в сад женщин? Я не помню твоего лица! Как ты вошел сюда?
Я совсем забыл, что принял личину желтого человека и готов был сказать, что я Джон Картер, но последний вопрос заставил меня вовремя опомниться, я указал на вырванные перекладины верхнего окна.
37 
