255 
– Бежим! – крикнул губернатор и устремился в переулок. Погода была в великолепии. Пыльный зной изливался на южный город. Бежать было трудно. Аша была на пятом месяце, год – на восьмом, лето – на третьем. Губернатор сжимал потную вялую руку Аши и чувствовал, что на этот раз им далеко не убежать.
– Ага! – радостно закричал пьяный мужичонка в подворотне. – Лови, держи, бягуть!
– Бягуть! – радостно поддержала его огромная бабища, старшая по дому шесть в переулке Народного Гнева. – Дяржи, бягуть!
Губернатор почти волок беременную Ашу. Они бежали медленно, толпа преследовала их немногим быстрее. Толпа растягивала удовольствие и попутно обдумывала – что бы с ними такое сделать? Зашить в мешок и бросить в реку было неинтересно, потому что мучения жертвы будут скрыты водой и мешком. Можно было зашить в мешок и заставить бежать, получится бег в мешках. Так и сделаем, а дальше придумаем. «Дяржи!» – заорала встречная кошка, черная от злобы, серая от пыли, и перебежала им дорогу.
– Убьем, убьем, и выблядка убьем! – кричало население. Им было неважно, кого и за что убивать. Оно так часто меняло название, веру и социальный строй с одного на другой и обратно, что начисто забыло себя и испытывало только глухое отвращение к самому себе и к любым встречным. Встречных оно убивало, а себя изводило. В последний раз населению пришлось переворачиваться, когда через город дважды проходили сначала ЖД, а потом федералы. Тогда Народную переименовали в Кошерную, а все предки перевернулись в гробах. Потом Кошерную переименовали в Народную, и все предки перевернулись обратно. То-то земля и шевелится на всех кладбищах, и падают надгробья. Все говорят: акт вандализма, акт вандализма… Ничего подобного, это все предки.
Из переулка генерала Паукова, названного так при жизни генерала Паукова потому, что он родился в этом городе, выбежал небольшой отряд, вооруженный дрекольем, осмотрелся и тоже побежал за Ашей и губернатором.
– Бягуть! – кричала одна толпа. – И выблядка! – кричала другая.
Аша вырвала у губернатора руку и упала. – Не побегу дальше, – сказала она.
– Ветер! Вызови ветер! – прерывающимся шепотом попросил губернатор.
– Не могу. Сил нет. Здесь нет ветра. – У-гу-гу! – загуготала толпа и замедлила шаг. Теперь можно было не торопиться.
– А и к черту все, – сказал Бороздин. – Хватит прятаться. Третий месяц бегаем.
Они с Ашей встали, держась за руки и шатаясь, и уставились на толпу.
В эту секунду первый пузырь газа флогистона, скопившийся под городом, оглушительно лопнул, разделяя жертв и преследователей широким осыпающимся рвом. Толпа в ужасе остановилась на краю рва и попятилась от него. Пропасть ширилась. Призрачный газ без цвета и запаха поднимался в небо.
– Землетрясение, – в ужасе прошептал кто-то из толпы. Губернатор и Аша, не веря чудесному спасению, замерли на краю пропасти.
– Ты сделала? – спросил губернатор.
– Не я, земля. Худо дело. Земля встала, не носит нас больше. Старики говорят – когда земля встанет, значит, нет сил у земли. Не выдержала. Все, конец.
Губернатор сел на асфальт, обрывавшийся в трех шагах от них, и взялся за голову.
– Что же, это все мы? – спросил он. – Всему верю, а этому не верю. Неужели из-за ребенка, Аша?
– Не знаю, – сказала она блеклым голосом. – Идем.
– Погоди! Но если правда… из-за нас… конец всего этого.
– Идем, – сказала она решительно. – Этот мир ничего другого не стоит. Если все они так хотят убить одного ребенка, так им и надо.
2
В следующем городе уже почти не было народу. Все чувствовали, что надо переезжать – например, в Москву, где что-то еще осталось. Ходили слухи, что скоро Москву закроют, не резиновая же она, и так все поля вокруг города застроили в радиусе двухсот километров, – но пока туда еще пускали на всякую грязную работу, и надо было торопиться. В городе N+1 было очень много церквей и двухэтажных домов. Вода постепенно заполняла этот город, но дело было не в тихой и сонной, стоячей реке Энке, над которой зависали в дрожащем напряжении синие прозрачные стрекозы, а в какой-то подпочвенной, непонятной воде – может быть, минеральной. Она выступала из недр и осторожно, вдумчиво спешить ей было некуда – подтопляла город N+1. Никаких грехов на нем не было, и наказания своего он не заслужил, и вообще смешно придумывать нравственные обоснования физическим процессам, вроде камнепада или затопления. Нравственные события бывают в нравственной истории, а в физической случаются только физические. Они – не расплата и не урок, а отсутствие заботы о земле. Когда земля пустеет, она естественным образом заболачивается, а когда болото не осушается, оно медленно превращается в озеро. Очень может быть, что и с градом Китежем случилось нечто подобное, а захватчики совершенно ни при чем. N+1 уходил под воду, стоял в ней по пояс, как новая Венеция, да тут еще лето случилось дождливое – сухих улиц совсем не осталось. Во всем городе работал один магазин, где Аша с губернатором купили каменных пряников, и одно учреждение, а именно краеведческий музей, директриса которого, она же единственный экскурсовод, выращивала в собственном огороде влаголюбивые культуры и тем жила.
255 
