очень нудно 
52 
– В результате которой вымерла половина крестьянства, – вставил Волохов.
– Ну, батенька, ну что за перестроечные штампы! Как в вас вбивал свою ложь этот ваш позднесоветский агитпроп! Или вы думаете, революцию мы одни сделали? Нас столько уже не было, мы только попытались поучаствовать. Небезуспешно, как видите. Был такой КомЗет – Комитет по земельному устройству наших трудящихся. В девятнадцатом было решение о том, чтобы отдать нам Северный Крым и часть Белоруссии. Не вышло. Отдали Поволжье, таки мы и там неплохо себе пахали. А в тридцать шестом ваши решили, что хватит. Что лучше нас переселить в Биробиджан. И очень удивлялись – почему мы не хотим туда ехать? А нашим гаврикам урок: не договаривайся с захватчиком! В пятьдесят третьем совсем задумали извести – да спасибо, черт прибрал вашего Coco…
– Черт прибрал? Или доктора помогли? – прищурился Волохов.
– Ну, про заговор наших врачей ваши давно изобрели, – безнадежно махнул рукой Эверштейн. – Я все-таки лучше о вас думал.
– Шучу, шучу. Но скажите, Миша… Сами видите, я стараюсь воспринять вашу версию без моральных оценок, как специалист… Разве русское население не потерпело от вас как следует?
– Потерпело! – с вызовом и чуть ли не с удовлетворением сказал Эверштейн. – И очень! Потому что сопротивлялось, до последнего не желало признать, что земля эта наша. Мы говорили: отдайте добром. Не хотели. Массовый саботаж. Ну и – сами понимаете. Война. В белых перчатках революция не делается. Однако даже самый красный террор никогда не достигал таких масштабов, в каких русские принялись истреблять участников революции в тридцать седьмом. Всех гребли – и наших, и, не в силах остановиться, своих.
– А ведь после восемьдесят пятого вы тоже хорошо погуляли, – медленно сказал Волохов. – Потери населения за следующие двадцать лет, по самым скромным подсчетам, составили никак не меньше, чем за все сталинские годы… Такое шло вымаривание, что любо-дорого смотреть…
– Ну а вы как полагали? – осклабился Эверштейн. – Мы, между прочим, открыли границы – пожалуйста! И дали все возможности зарабатывать – сколько хотите! И никогда не было такого, чтобы мы закрывали вам дорогу к образованию, как вы нам…
– Почему все физматшколы в семидесятых и были наводнены хазарами – будущими владельцами «Бета», «Гамма» и «Дельта»-банков! – не выдержал Волохов.
– А куда им было податься? К управлению страной путь закрыт, один путь – в науку! И то приходилось менять фамилии при поступлении – поскребите половину Сидоровых, такой Каганат откроется! Немудрено, что они устремились к власти – и заметьте, у них получилось. Потому что страна – наша, чего вы в упор не желаете видеть. И показатели у нее сразу стали превосходные – мир залюбовался. Просто очередной захватнический реванш не заставил себя ждать. Сначала в девяносто первом попробовали, потом в девяносто третьем, а в девяносто девятом все получилось. Только горцы наши не сдаются, так что вы еще с ними помучаетесь…
– Какие горцы?! – Волохов уже ничему не удивлялся, но это «наши» его все-таки встряхнуло.
– Обычные, Воленька. Не приходило ли вам в голову, почему тихий советский летчик Алексей Шварц вдруг взял себе псевдоним Жохар Дудаев? Что в итоге дает нам столь знакомую аббревиатуру ЖД? Только вы, русские, «Жохар» произносите слишком твердо. Джо-хар. Джон О'Хара. Хи-хи. Чеченцы – последний отряд тех, настоящих хазар, наследники Каганата. Их оттеснили в горы – они и там умудрились цветущие города построить. После семнадцатого задружились было с вами, но разочаровались еще быстрей нас. Как вы сами-то не догадались, честное слово? Посмотрели бы на эти носы и усы, послушали бы язык, в конце концов… Ничего ведь общего с грузинами. Грузины, адыги, армяне – совершенно другие племена. А чеченцы, с их рыцарственным духом и откровенным самурайским зверством, – последние остатки той стражи, которую предал Элия Эмур-омец. Один из них его и достал потом. Некто Саул Ой-Вэй, в вашей транскрипции – Соловей. Свистом он был действительно знаменит, а вот насчет разбойника – это ваши сказители погорячились. Разбойником он только прикинулся: пять лет с отрядом вернейших скрывался в окрестностях бывшего Цецара, выслеживая Элию. Был когда-то его правой рукой. Стал грозой окрестностей, а уходил от ваших виртуозно. Часто спасался чудом, почему его и прозвали – угадайте как?
– Чудо-юдо, – покорно кивнул Волохов. – Был анекдот такой. «Я чудо-юдо!» – «Юде, юде? Ахтунг, фойер!»
52 
