«Что, вы их жрёте, что ли?!»

Я работала в обсервационном отделении родильного дома, входившего в состав большой многопрофильной клинической больницы, давным-давно, когда бородатые анекдоты ещё были свежими юнцами, не знавшими бритвы.

Поступила как-то ко мне во палаты цыганка. Да не просто так – цыга-анка. А цивилизованная цыганка! И не сразу в родзал на потужной период – на дородовую подготовку! Сказать, что мы всем отделением – да чего уж там – всем родильным домом пребывали в культурном шоке – не сказать ничего.

Вся она такая в дублёнке. Вся она разэдакая при итальянских сапогах. Но в тех же засаленных юбках, что и соплеменницы, и так же увешана самоварным золотом.

Целуется со спутником страстно и требует у него принести ей в палату телевизор, еды да жёлтой прессы побогаче, потому что сериал, жрать охота и страсти ей нужны.

Акушерка ей так грозно, мол, давай паспорт, хорош целоваться, снимай дублёнку и трусы да ложись на кресло, тётя доктор тебя посмотрит. Тётя доктор – это я.

– Ой, зачем такие слова говорить, да? – заявляет цивилизованная цыганка с каким-то московско-армянским акцентом прямо в акушерку и жест дружелюбный ей делает, мол, не бойся, не погадаю! – Какой целовать, какой трусы снимать?! Зачем целовать?! Зачем трусы снимать? Где твой тётя доктор, говорить? – вываливает наша дружелюбная красотка весь свой запас глаголов почему-то в неопределённом времени.

– Я тётя доктор, – говорить я прямо в цыганка, – надо переставать целовать, потому что лечебное учреждение и санэпидрежим. Надо парню делать «пока-пока», а дублёнка и трусы снимать, потому что без дублёнка удобнее кресло лежать, а без трусов тёте доктор удобнее осмотр тебе делать.

– Ой, зачем мне осмотр?! Я скоро рожать!

– Надо осмотр! Здесь все рожать, кроме она и я, – почему-то я тоже говорю глаголами неопределённого времени и ржать про себя, пальцем показывая в акушерка и я. – Я – смотреть тебя без дублёнка и трусы. А ты мне говорить, на что жаловаться.

– Ой, на что же жаловаться, только на жить. А жить невозможно, потому что пизда сильно чесаться.

Всё! Это был полный алес капут, и мы дружно бежать в коридор, чтобы валяться немного и приходить в себя. Потому что куда там Вольтеру. Ему такое и не снилось. Вкупе с деканом Джонатаном Свифтом.

Кольпит у цыганки цветущий, не смотри, что цивилизованная. А может, именно поэтому. У её менее окультуренных сородичей я редко встречала столь буйные слизистые, творожистые и прочие выделения, обильно струящиеся и вызывающие уже не только зуд, а и мацерацию наружных половых органов. «М-да, – думаю, – мыться им вредно, а дело плохо. Войдёт она в роды, так под головкой плода все ткани влагалища у неё и разъедутся, как ветошь на лохмотья, вдоль и поперёк! Тут результатов мазков и бакпосева ждать некогда. Тут массированную местную антибактериальную, антигрибковую и прочую антитерапию надо срочно начинать». Хотя мазки, конечно, взяла и выделения на бакпосев в лабораторию отправила. После того как она дублёнку с трусами сняла. Уговорили-таки.

В общем, накатала список «чего купить» тому, которого она страстно целовать. Он, надо отдать должное, нехарактерное для цыган, мухой метнулся, приволок и телевизор, и газету «СПИД-инфо», и лекарства по списку, и даже ещё одну пару трусов, чтобы тем, первым, скучно не было. Этот предмет туалета цыганки, к слову сказать, не очень пользуют. Те, что мы её всем приёмным убеждали снять, были единственными. Она нам уважение оказала, так сказать, а мы – давай снимай трусы! Не оценили.

Обустроилась мамзель со всем комфортом. Наелась, улеглась, газетами обложилась и телевизор включила – цивилизованная же, говорю вам. Ну, вот я на бумажке этой самой читающей в нашем роддоме цыганке и накатала, чего, куда и как. Эту свечу вагинальную, из этой коробочки, – сюда с утра, опосля омовения причинных мест. Вот эту свечу, опять же вагинальную, – сюда же, но уже ввечеру перед отходом в объятия Морфея и уже не мыться! Пять раз повторила. Заставила мне ценные указания вслух прочитать. Она мне:

– Я чё тебе, дура какая необразованная?! Я всё понять с первый раз, не волноваться!

– Хорошо, я пойду дальше не волноваться по поводу других образованных, а ты, если всё правильно делать, так через пару дней уже и не чесать нигде. Кстати, не чесать! А мыть вот это, что ты сейчас всё ещё чесать прямо при мне, ни стыда ни совести, перед трусами стыдно! – марганцовкой. Возьмёшь на посту у акушерки. В тёплой воде разбавишь до нежно-розового раствора и мыть. Мыть, а не чесать! Ферштейн?

  63