38 
— Я думаю, что больше не позволю тебе это делать, — прорычал он.
Она бессильно рассмеялась.
— И как же ты меня остановишь?
— Не испытывай меня, Хизер. Ты проиграешь.
— По-моему, я уже выиграла.
В ответ он приник к ее губам, одной рукой обхватив талию, другой шею, так, чтобы она не смогла высвободиться. Но она этого и не хотела. Она хотела остаться в его руках и полностью насладиться своей победой. Потому что потом настанет день подведения итогов, когда она узнает, что еще она получила в придачу к этому странному, таинственному, пугающему мужчине.
— Скажи мне, что никогда не спала с ним, — прошептал он.
— Даже если и спала, у меня было на это полное право. Я принадлежала ему, а не тебе.
— Скажи, что этого не было.
— Это тебя не касается. Я не твоя. И твоей никогда не буду.
Ренато отшатнулся от нее, весь дрожа.
— Ты моя, — сказал он. — И всегда будешь моей.
Он замолчал. Возможно, он хотел услышать что-то в ответ, но она не собиралась ничего говорить.
— Дождь закончился, — сказал он. — Нам надо ехать, пока он не начался снова.
На вилле он провел ровно столько времени, сколько ему потребовалось, чтобы просушиться и переодеться. Хизер отправилась в свою комнату, и, когда она вышла, его уже не было.
— Ренато просил передать привет, — сказала Джокаста. — Но остаться не смог.
— Я и не думала, что он останется.
На следующий день ближе к вечеру Хизер отправилась навестить Баптисту. Та прекрасно себя чувствовала после дневного сна. В лучах вечернего солнца они сидели на террасе и пили чай с пирожками. Дожди омыли сухую землю, было свежо, веяло приятной прохладой. Баптисте не терпелось узнать, как протекает жизнь Хизер на вилле.
— Местный священник нанес мне визит вежливости. Он поинтересовался, играю ли я в шахматы. Я уверила его, что играю, и он ушел удовлетворенным.
Баптиста улыбнулась.
— Отец Торрино — милый человек, но хуже его в шахматы не играет никто в мире. Тебе придется иногда ему подыгрывать. Итак, ты вливаешься в местное общество. Прекрасно.
— Да, они рассматривают меня с головы до ног, раздумывая, подхожу ли я, — улыбнувшись, сказала Хизер. — Похоже, они находят меня хорошей кандидатурой. Вообще, «Белла Розария» — прекрасное место. И теперь я понимаю вашу любовь и привязанность к поместью. — Выдержав паузу, она добавила: — Честное слово, я не хочу уезжать.
— Я и не сомневалась в том, что ты останешься здесь.
— Но все не так просто. — Хизер сделала глоток чая и спросила: — А сколько раз вы отказывали перед тем, как, наконец, согласились выйти замуж?
— Раз пять или шесть. Мои бедные родители уже потеряли надежду, но все же настояли на своем.
Краем глаза Хизер заметила тень за занавеской и потом приближающуюся мужскую фигуру. Наверняка Баптиста тоже увидела Ренато. Но они обе делали вид, что не замечают его.
— И не надо забывать, что не только мужчина должен подходить тебе, — продолжала Баптиста. — Тебя также должны устраивать все условия. Для этого и нужны посредники. Вы сначала обговариваете все детали. И если вас все устраивает, то потом не о чем будет и спорить.
— Ну, не знаю, — проговорила Хизер, продолжая «не замечать» присутствия Ренато, хотя тот уже успел налить себе чай и присесть за стол. — Есть люди, с которыми, обговаривай не обговаривай, все равно будешь спорить до конца жизни. Просто потому, что в них природой заложено не соглашаться с собеседником.
— Полностью с тобой согласна. И хороший посредник учитывает все-это. С некоторыми мужчинами сложнее войти в контакт из-за их… как бы это сказать?..
— Чрезмерного себялюбия.
Баптиста довольно улыбнулась.
— Мне нравится, что ты с самого начала понимаешь меня с полуслова! Так вот, мужчине, чрезмерно увлеченному собой, нужна жена, которая могла бы подсказать ему, в каких ситуациях стоит приглушить свое «я».
— Есть еще одна проблема, — заметила Хизер. — Супружеская верность. Моя подопечная не хочет быть поставленной в один ряд с Джулией, Минеттой и…
— Никогда о таких даже не слышал, — прогремел у нее за спиной голос Ренато.
— Думаю, он примет правильное решение и вычеркнет их из своей жизни, — спокойно прокомментировала Баптиста.
— Хорошо, — ответила Хизер. — Моя подопечная надеется, что именно так и будет. Кто-то что-то говорил?
— Zoccuпопfapitiaadautгапопfari, — снова раздался голос.
38 
