123 
С того дня прошло долгих девять лет. Я сама не знала, что ожидала найти здесь. Мне представлялось, что люди заново отстроили деревню. Или какой-нибудь новый владелец взялся восстанавливать замок. Но в тот день я нашла лишь заброшенные руины.
Я видела груды щебня от разбитых деревенских ворот, и горы камней на месте стены замка. Дом моего отца был выстроен из огромных камней, вырубленных в нашей каменоломне. Но сейчас на том месте, где когда-то возвышался наш замок, самый большой камень был размером с тыкву-горлянку. Казалось, громадные каменные глыбы рассыпались в прах, как содалит в руке у Нелл.
Я знала, что отец Рейна пытался использовать амулет моей матери, помогавший ей концентрировать свою магическую силу. Но захватчики не обладали даром моей матери, они не знали ее заклинаний, поэтому были просто стерты с лица земли вспышкой неведомой им силы. Рейн своими глазами видел, как его отец и братья превратились в горстку пепла. И сам получил ожог — точно такой же, как у меня.
Захватчики всегда разрушают города — сжигают все, что горит, вырезают скот, убивают или угоняют людей. Но на месте разрушенного людского обиталища всегда остаются обугленные остовы домов, фундаменты, дымоходы. Иногда захватчики не уничтожают город полностью, и тогда люди могут снова вернуться на пепелище, чтобы заново отстроить свои дома. Правда, такое случалось нечасто. В те времена люди верили, будто по следам мародеров идут страшные тролли, поэтому предпочитали отдать свою разрушенную деревню злым духам, а самим отстроиться где-нибудь поблизости.
Но здесь — я никогда не видела ничего подобного.
Я стояла на совершенно пустом месте, а ведь совсем недавно здесь стоял высокий замок, в котором было не меньше четырнадцати комнат! В отличие от дороги, некогда ведшей в родовой замок моей семьи, здесь даже не выросли заросли, словно сама природа обходила стороной это место. Я обошла холм кругом — вся земля здесь до сих пор была черной, обугленной. Но ведь трава и кусты всегда вновь вырастают на пепелище — иногда даже лучше и гуще прежнего.
Я сняла со спины мешок и села на землю. Напрасно я сюда вернулась. Здесь не было никого, кто мог бы объяснить мне, что произошло. Втайне я надеялась отыскать какие-нибудь книги моего отца, пусть слегка опаленные огнем, но сохранившиеся под каменными обломками. Или мамины драгоценности, до которых не добрались мародеры. Но здесь не было ничего, совсем ничего. Я потерла ладонью шею под затылком.
В этом месте я прожила десять лет своей жизни, здесь у меня была настоящая семья. Мы были богаты, мой отец был могущественен. Знатные люди приезжали издалека, чтобы повидаться с ним. У нас были слуги и учителя, книги и музыкальные инструменты, лошади и небольшая повозка, запряженная козлами, для моего маленького братца.
От всего этого не осталось ни следа. У меня не было ничего. И никого.
Все закончилось в ту ночь, когда голова моего отца выпала из очага и покатилась по полу, когда моя мать заживо освежевала ворвавшегося к нам воина, а мой брат Сигмундур отрубил ему голову. Тогда я отбежала от своей старшей сестры и младшего брата, бросилась к матери и зарылась лицом в ее юбки. В памяти сохранились обрывочные образы, крики, грохот, звон. За дверью, в коридоре, были люди, много людей. Замок горел, пылали постройки во дворе. Ржали кони, блеяли овцы. Слышался детский плач — это кричали дети воинов моего отца. Несколько раз я слышала, как их крики резко обрывались.
На полу лежало освежеванное тело одного из захватчиков, превратившегося в кровоточащее мясо. А потом огромный мужчина с золотисто-рыжими волосами и размалеванным лицом с бешеным ревом закинул руку за плечо, выхватывая боевой топор. Мне показалось, будто это движение длилось целую вечность, а потом я увидела, как острое лезвие со свистом обрушилось вниз, и мой брат неуклюже отпрыгнул в сторону, но топор глубоко вошел ему в плечо, разрубив руку.
Сигмундур закричал, и тут в комнату толпой ворвались воины. Несколько человек встали на страже возле дверей, преграждая путь отцовской дружине, прорубавшейся через коридор.
Сигмундур пошатнулся и с криком перехватил меч в другую руку, но тут топор обрушился еще раз, и голова моего брата упала на пол, а за ней последовало его мягко осевшее тело.
Спрятавшись в юбках за маминой спиной, я вновь услышала ее страшную, грозную, темную и ужасную песню, и увидела, как молнии вырвались из ее рук, разя врагов в глаза, опаляя им лица. Воины с криками попадали на пол, но на место упавших тут же бросались другие.
123 
