32 
Это было её делом, и она собиралась довести его до конца.
Ева знала, что частично её злость и нетерпеливость были вызваны информацией, которую нашел Рорк. Его отец, её отец, Скиннер и команда погибших копов. Скиннер был прав в одном, подумала Ева, направляясь в его номер — кровь может говорить.
Теперь кровь мертвых взывала к ней.
Её отца, также как и отца Рорка, настигла жестокая смерть. Она предполагала, что это было единственное проявление правосудия за смерть копов, случившуюся много лет назад. Но в морозильниках морга было еще два тела. Ради них, что бы они ни натворили, она будет продолжать.
Она постучала в дверь, с нетерпением ожидая ответа. Дверь Еве открыла Дарсия, которая одарила её едва заметным извиняющимся жестом.
— Она совсем плоха, — прошептала Дарсия. — Мира держит ее за руку, позволяя выплакаться по поводу крестной дочери. Это хорошее начало, но дальше мы пока не продвинулись.
— Ты не возражаешь, если я немного встряхну её?
Дарсия внимательно посмотрела на Еву, поджав губы:
— Можем попробовать, но я не стала бы слишком сильно ее встряхивать. Если перегнуть палку, то придется начинать все с самого начала.
Кивнув ей, Ева вошла в комнату. Мира сидела на диване рядом с Белль и действительно держала ее за руку. Перед ними на столе стоял чайник с чашками, и валялось множество использованных бумажных платков. Белль тихо плакала, держа новый платок в руке.
— Миссис Скиннер, я сожалею о вашей утрате, — Ева поставила стул рядом с диваном, вклинившись в их уединение. Она сказала это спокойным, сочувствующим тоном и подождала, пока Белль поднимет на нее свои опухшие, покрасневшие глаза.
— Как вы можете говорить о ней? Ведь ваш муж виновен в ее смерти.
— Моего мужа и меня чуть не разорвало на кусочки взрывным устройством, установленным в двери квартиры Зиты Винтер. Это устройство установил её убийца. Понимаете, о чем я говорю?
— Но у кого еще был повод убить Зиту?
— Это мы и хотим выяснить. Она отключила камеры безопасности в ночь убийства Уикса.
— Я в это не верю, — Белль сжала платок в кулаке. — Зита никогда бы не стала сообщницей убийцы. Она была милой молодой девушкой, заботливой и талантливой.
— И верной вашему мужу.
— А что в этом такого? — Белль повысила голос и встала с дивана. — Он появился в жизни Зиты, когда погиб её отец. Он уделял ей много внимания и заботился о ней, помог с обучением. Он все для нее делал.
— А она для него?
Губы Белль задрожали, и она снова села, словно у нее подкосились ноги:
— Зита не стала бы помогать убийце. Мой муж никогда бы не попросил её об этом.
— Возможно, она ничего и не знала об убийстве. Может её попросили просто поработать с камерами и все. Миссис Скиннер, ваш муж умирает, — Ева заметила, как Белль резко вздрогнула. — У него осталось не так много времени, и гибель его подчиненных не дает ему покоя. Скажите, в последние несколько месяцев поведение вашего мужа было нормальным?
— Я не стану обсуждать с вами состояние моего мужа.
— Миссис Скиннер, вы считаете, что Рорк должен расплачиваться за преступление своего отца? За то, что сделал этот человек, когда Рорк был совсем ребенком и находился за три тысячи миль от места происшествия?
Она увидела, как глаза Белль снова наполнились слезами, и продолжила:
— Этот человек избивал Рорка до полусмерти просто для забавы. Вы знаете, каково это, когда тебя избивают кулаками или палкой, или всем, что под руку попадется, особенно когда это делает человек, который должен заботиться о тебе? По закону, просто по принципам морали. Вы знаете, каково это, когда ты весь в крови и синяках и совершенно бессилен дать сдачи?
— Нет. — Слезы потекли из ее глаз. — Не знаю.
— Неужели этот ребенок должен платить за все зло, совершенное его отцом?
— Грехи отцов… — начала Белль, но затем остановилась. — Нет. — Она устало вытерла свои мокрые щеки. — Нет, лейтенант, я так не считаю. Но я знаю, чего это стоило моему мужу, что случилось ранее, что было потеряно. Я знаю, как это преследовало его — этого хорошего, прекрасного человека, уважаемого мужчину, который посвятил всю свою жизнь служению закону.
— Он не сможет изгнать этих призраков, уничтожив сына человека, виновного в этом. И вы это тоже знаете.
— Он бы никогда не причинил вреда Зите или Рогги. Он любил их, словно они были его собственными детьми. Но… — она снова повернулась к Мире, сжав кулаки, — он сильно болен — физически, умственно, духовно. Я не знаю, сколько еще я смогу выдержать, наблюдая, как он медленно умирает. Я готова отпустить его из-за боли — порой она просто ужасна. А он не подпускает меня к себе. Он не делит со мной постель, не делится своими мыслями, своими страхами. Он словно отдаляется от меня, шаг за шагом, а я не могу это остановить.
32 
