очень нудно 
31 
– Зачем вы влезли к Делэнси?
– Я выполняла свою работу. Собирала улики. Мы ведем дело о мошенничестве при страховании.
Джордан невольно рассмеялся:
– Хотите сказать, что вы сотрудничаете с полицией?
Покраснев, она вызывающе вскинула голову:
– Что здесь такого смешного?
– В каком отделе вы служите? В местном управлении? В Скотленд-Ярде? А может, в Интерполе?
– Я… работаю в частном агентстве.
– В каком?
– Вы не знаете.
– Ясно. Позвольте полюбопытствовать, кого же вы подозреваете в мошенничестве?
– Он не англичанин. И его имя вам ничего не скажет.
– Тогда при чем здесь Гай Делэнси?
Она устало провела рукой по волосам. Ровным, лишенным жизни голосом она сказала:
– Несколько недель назад Гай купил один старинный кинжал, известный в кругах специалистов под названием «Око Кашмира». Кинжал входил в коллекцию антиквариата, которую, предположительно, перевозили месяц назад на судне «Макс Хавелаар», затонувшем у побережья Испании. Место, где затонул корабль, глубокое; поднять со дна ничего не удалось. Владелец судна, некий бельгиец, подал иск страховой компании на тридцать два миллиона долларов за потерю корабля и произведений искусства. Коллекция принадлежала ему.
Джордан нахмурился:
– Но вы только что сказали, что Делэнси купил кинжал. Когда?
– Три недели назад. Уже после того, как корабль затонул.
– Значит… кинжал не перевозили на борту затонувшего судна.
– Видимо, так. Поскольку Делэнси приобрел его у какого-то частного торговца.
– И вы расследуете это дело? Подозреваете бельгийца-судовладельца?
Она кивнула:
– Страховая компания возместила ему ущерб. А произведения искусства он сохранил и позже перепродаст… То есть получит двойную компенсацию.
– Как вы узнали о том, что Делэнси приобрел кинжал?
Она без сил опустилась на подушку.
– Многие коллекционеры любят хвастать… – Она вздохнула. – Во всяком случае, Делэнси. Он рассказывал друзьям о кинжале семнадцатого века, который купил у частного торговца. В рукоятку кинжала вделан звездчатый корунд – сапфир. По описанию все совпадает с «Оком Кашмира».
– Значит, именно кинжал вы пытались выкрасть у Делэнси?
– Не выкрасть, а лишь убедиться в том, что кинжал действительно у него. Чтобы позже его можно было конфисковать как улику.
Джордан задумался. Интересно, она сейчас сказала правду или снова водит его за нос?
– Раньше вы уверяли, что хотите выкрасть назад вещь, принадлежавшую вашей семье.
Она сокрушенно пожала плечами:
– Я солгала.
– Неужели?
– Я не знала, можно ли вам доверять.
– А теперь, значит, доверяете?
– Вы не дали мне повода не доверять вам. – Она посмотрела ему в лицо, как будто ища в нем предательский знак, свидетельствующий о том, что ему нельзя доверять, что она совершила роковую ошибку. Потом ее губы медленно расплылись в улыбке. Застенчивой, но такой притягательной. – И потом, вы все время так добры ко мне. Настоящий джентльмен!
«Добры?!» – внутренне возмутился он. Нельзя сильнее ранить надежды мужчины, чем назвав его «добрым».
– Я ведь могу вам доверять? – продолжала она.
Джордан снова начал расхаживать по комнате. В нем нарастало раздражение. Он злился на нее, на себя, на то, как ему хочется поверить последней невероятной истории. Наверное, у него совсем расплавились мозги – и все оттого, что он слишком долго смотрел в ее карие кошачьи глаза.
– Да, действительно, как мне можно не доверять? – раздраженно буркнул он. – Я ведь такой добрый!
– Почему вы злитесь? Потому что я лгала вам раньше?
– Считаете, что у меня нет поводов злиться?
– Есть… наверное. Но теперь, когда я во всем призналась…
– А вы действительно во всем признались?
Она вскинула подбородок и стала еще красивее… Джордан готов был выпороть себя за то, что так поддается ее чарам.
– Да, – сказала она, глядя на него в упор. – Бельгиец, «Макс Хавелаар», кинжал – все это истинная правда. – Она помолчала и тихо добавила: – Как и то, что мне грозит опасность.
Он подумал: «Бомба – веское тому доказательство».
Бомба и она сама, свернувшаяся калачиком в постели. Она смотрит на него своими огромными карими глазами – и он готов поверить каждому ее слову. Что с ним творится? Либо он постепенно выживает из ума, либо слишком устал, чтобы рассуждать здраво.
31 
