очень нудно 
37 
– Это для вас такая неожиданность?
– Мне казалось, у меня более восточный взгляд на вещи. И на интерьеры.
– Красное дерево, низкие столики, подушки, разбросанные по полу, – словом, комнаты, обращенные скорее внутрь себя, чем наружу? Так?
Кайл включил свет.
– Да нет, должна признать, мне больше нравятся стулья. Просто… огромная комната, высокие потолки, масса пространства и стекла… Обычно все это делает помещение безликим. Как дворец или вестибюль в отеле. А здесь так уютно! Комната как будто приветствует, приглашает к себе.
– Для моих родителей это только один из домов. Большую часть времени Донован и Сьюза проводят в Кортезе, штат Колорадо. Когда не путешествуют. Мы сейчас живем затаив дыхание. Мама собирается нарисовать «Шелковую дорогу».
– Нарисовать?!
Вместо ответа Кайл прикоснулся к другому выключателю. На единственной стене, сделанной не из стекла, были развешаны пейзажи в духе импрессионизма, много пейзажей, и все они напоминали приглушенный гром.
У Лайэн перехватило дыхание. Картины словно втягивали в себя. Голова ее закружилась, недавние тревоги улетели прочь, освободив место для невероятной энергии, бьющей из этих гор и пустынь, из этого пространства и тишины, дождя и грома, долготерпения и возрождения.
– Кто? Кто автор?
Кайл смотрел на картины поверх ее головы.
– Сьюза.
– Ваша мать?!
– Да. Хорошо, правда?
– Хорошо? Им место в музее!
– Некоторые есть и в музеях. Но это любимые картины отца. Подойдите, не стесняйтесь. С близкого расстояния они превращаются в чистейшую абстракцию, но силы своей от этого не теряют.
Через некоторое время Лайэн отошла от картин, потрясенная взрывом красок.
– Пойду пороюсь у себя в гардеробе, – сообщил Кайл. – Или, может быть, сначала приготовить вам чего-нибудь выпить?
Не глядя на него, она покачала головой:
– Нет… Этого достаточно. Более чем достаточно. Оставив Лайэн в гостиной, Кайл прошел в коридор, куда выходило шесть больших дверей. Шесть комнат для Донованов. С наружной стороны замков на дверях не было, только изнутри. Если кому-то хотелось уединения, он – или она – мог запереться и наслаждаться покоем, насколько это возможно в большой семье.
Дверь в комнату Арчера оказалось отперта. Видимо, он остался до конца аукциона. Старший сын главы фирмы вообще редко упускал возможность лишний раз проконтролировать свою вотчину – тихоокеанский рынок драгоценных камней.
Кайл запер за собой дверь и направился прямо к сейфу. Старомодному, с тумблером и цифровым кодом. Его легко можно было бы открыть, даже если бы Донован поменял комбинацию цифр, никому об этом не сообщив. А такое уже не раз случалось.
Кайл начал вертеть циферблат.
– Надеюсь, старик не успел поиграть с цифрами, – пробормотал он сквозь зубы.
Он крутанул еще несколько раз, и дверца сейфа распахнулась. Внутри были пачка денег, наплечная кобура, девятимиллиметровый револьвер и четыре коробки с патронами. Арчер следовал примеру Донована-старшего. После Калининграда Кайл тоже осознал мудрость такого подхода к жизни.
Он снял с себя смокинг, надел на плечо кобуру, положил в нее револьвер. Тяжелые холодные коробки с патронами опустил в карман брюк. Снова оделся. Смокинг сидел как влитой – нигде ни морщинки, ни выпуклости.
Как всегда, Арчер оказался прав. Так костюм смотрится даже лучше.
Кайл прошел в гардеробную, остановился перед стройными рядами ботинок. Это, конечно, работа не Арчера, а скорее всего его домоправительницы. Кайл выбрал пару черных, довольно поношенных туфель. Скинул свои, новые, причинившие ему немало страданий за сегодняшний вечер, и без колебаний надел разношенные туфли Арчера. Они оказались не совсем по размеру. Но по крайней мере жали теперь в других местах.
Кайл бесшумно открыл двери холла и так же тихо затворил их за собой.
Лайэн стояла все там же, посредине комнаты, всецело поглощенная пейзажами. Он видел разную реакцию на творчество Сьюзы: от вежливого «очень интересно» до возбужденного жестикулирования и восторгов по поводу красок, энергии, гениальности. Но еще никто на его глазах настолько не отдавался действию этих полотен, как Лайэн.
Кайл почувствовал безумное, непреодолимое желание повалить ее на ковер и выяснить, есть ли в ее душе та же энергия экстаза, какая чувствуется в этих картинах. Нет, нельзя, это глупо… глупее не придумаешь, уговаривал он себя.
37 
