60 
Затем я услышал свое имя, произнесенное слабым вопросительным шепотом.
Я пересек камеру:
— Да?
— Это я, Рейн. Как вы тут?
Я расхохотался:
— Прекрасно! Ох, лучше не придумаешь! Бифштексы с шампанским каждую ночь и куча девочек! Боже! Ну и вопросы ты задаешь!
— Простите, — сказал он, что я ничего не могу сделать для вас.
Я услышал боль в его голосе.
— Знаю, — ответил я.
— Если б мог, я сделал все.
— И это знаю.
— Я тут кое-что принес. Возьмите.
Маленькое окошко у пола скрипнуло, открываясь.
— Что здесь? — спросил я.
— Чистая одежда. И три буханки свежего хлеба, головка сыра, немного говядины, две бутылки вина, блок сигарет и много спичек.
Голос мой сел от волнения, в горле пере сохло.
— Спасибо, Рейн. Ты хороший. Как тебе удалось все это?
— Я знаю стражника, который стоит на часах в эту смену. Он будет молчать, слишком многим он мне обязан.
— Смотри, как бы ему не пришло в голову заплатить все долги сразу — одним доносом, — предостерег его я, — Так что, хоть я и очень тебе благодарен, лучше больше так не рискуй. Можно не говорить, что все, что может тебя выдать, я уничтожу.
— Как бы я хотел, чтобы все случилось наоборот, о мой принц!
— Присоединяюсь к этому мнению. Спасибо, что подумал обо мне, когда это запрещено делать.
— Ну, это как раз было легко, — ответил он.
— Что нового в Эмбере?
— Правит Эрик. Вот и все.
— Где Джулиан?
— Отослан обратно в Арденский лес со своими воинами.
— Почему?
— Что-то странное проникает к нам из Отражений, все последнее время.
— Ах вот как? Понятно. А что Каин?
— Он все еще в Эмбере, ублажает себя, как может. В основном пьет и развлекается с бабами.
— А Жерар?
— Он адмирал всего флота.
Я вздохнул с облегчением. Признаться, я переживал, что его уход в южные воды во время битвы навлечет на него немилость Эрика.
— А что стало с Рэндомом?
— Он пленник, но в своих собственных покоях.
— Что? Его взяли в плен?!
— Да. Из центра Лабиринта в Рембе он появился прямо здесь, с арбалетом. Он успел ранить Эрика прежде, чем его схватили.
— Вот как? Почему же его не убили?
— Ходят слухи, что он женат на дворянке из Рембы. А Эрик на этом этапе не желает даже косвенных осложнений с Рембой. У Мойры большое королевство, и поговаривают даже, что Эрик намеревается сделать ей предложение и попросить ее стать его королевой. Слухи, конечно, но весьма любопытные.
— Да.
— Вы ведь ей очень нравились, это правда?
— В какой-то степени. А ты откуда знаешь?
— Я присутствовал, когда читали приговор Рэндому. Леди Виала, которая заявила, что она его жена, попросила разрешения присоединиться к нему в тюрьме. Эрик все еще не уверен, что на это ответить.
Я подумал о слепой девушке, которую никогда не встречал и уже не встречу, и удивился путям провидения.
— Как давно это случилось?
— М-м-м. Тридцать четыре дня тому назад. Именно тогда появился Рэндом. Неделей позже Виала подала свое прошение.
— Она, должно быть, странная женщина, если действительно любит Рэндома.
— Я тоже так считаю, — ответил он. — Никогда даже представить не мог более неподходящей пары.
— Если увидишь его снова, передай ему мой привет и мои сожаления.
— Хорошо.
— А как поживают мои сестры?
— Дейдра и Льювилла остались в Рембе. Леди Флоримель наслаждается милостями Эрика и одна из первых дам нашего двора. Я не знаю, где сейчас Фиона.
— А что-нибудь было слышно о Блейзе? Хотя я и уверен, что он погиб.
— Наверное погиб. — ответил Рейн. — Хотя тело его так и не было обнаружено.
— А Бенедикт?
— О нем так ничего и не было слышно.
— Бранд?
— Тоже ничего.
— Ну, значит, будем считать, что я пока спросил о всех своих родственниках. А ты написал какие-нибудь новые баллады?
— Нет, — ответил он, — Я еще работаю над «Осадой Эмбера», но в любом случае это будет подпольная литература, даже если мне удастся ее завершить.
Я протянул руку через крохотное окошечко внизу двери.
— Я хочу пожать твою руку — и его теплая ладонь коснулась моей.
— Спасибо тебе за все, что ты сделал. Но больше не надо. Глупо рисковать гневом Эрика.
Он сжал мою руку, что-то пробормотал и ушел. Я нашел пакет с пищей и набил живот мясом — самой сытной едой, которая там была. Мясо я заедал огромным количеством хлеба, и только тут понял, что почти забыл какой вкусной может быть пища. Затем меня стало клонить в сон, и совершенно незачем было этому противиться. Не думаю, что спал очень долго. Пробуждение я отметил бутылкой вина.
60 
