416 
Зам. зав. Отделом культуры ЦК КПСС А.Петров
Зав. сектором Отдела И.Черноуцан».
3
«Август» будет последним его стихотворением, которое мы здесь разбираем.
Федин, как мы помним, поражался тому, что — «все о смерти, а вместе с тем столько жизни!». Для Пастернака тут никакого противоречия нет. Странно другое: такая гордыня — и столько смирения.
Это четырнадцатое стихотворение живаговского цикла. Оно написано в 1953 году, к пятидесятилетию чудесного спасения во время скачки в ночное,— но, конечно, этим поводом дело не ограничивается. Пастернак всю жизнь писал реквиемы и эпитафии, ибо видел цель искусства в увековечении всего смертного, исчезающего: может быть, никакого другого бессмертия и не дано — во всяком случае, явных указаний на его веру в личное бессмертие в романе да и в письмах нет. Об этом таинстве вслух говорить бессмысленно — искусство тут умолкает; его земное дело — сохранять облик ушедших. «Август» — автоэпитафия, одно из немногих стихотворений Пастернака о собственной смерти. Это прощание с Живаго, с романом, с жизнью.
- Я вспомнил, по какому поводу
- Слегка увлажнена подушка.
- Мне снилось, что ко мне на проводы
- Шли по лесу вы друг за дружкой.
- Вы шли толпою, врозь и парами,
- Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
- Шестое августа по-старому,
- Преображение Господне.
- Обыкновенно свет без пламени
- Нисходит в этот день с Фавора,
- И осень, ясная как знаменье,
- К себе приковывает взоры.
- И вы прошли сквозь мелкий, нищенский,
- Нагой, трепещущий ольшаник
- В имбирно-красный лес кладбищенский,
- Горевший, как печатный пряник.
- С притихшими его вершинами
- Соседствовало небо важно,
- И голосами петушиными
- Перекликалась даль протяжно.
- В лесу казенной землемершею
- Стояла смерть среди погоста,
- Смотря в лицо мое умершее,
- Чтоб вырыть яму мне по росту.
- Был всеми ощутим физически
- Спокойный голос чей-то рядом.
- То прежний голос мой провидческий
- Звучал, нетронутый распадом…
Называть свой голос «провидческим» — как это не по-пастернаковски! Но ведь в пятидесятые смирение, во многом искусственное,— отброшено. И речь идет не о том, что художник становится Богом,— а о том, что смерть становится торжеством. Это и есть преображение.
- «Прощай, лазурь Преображенская
- И золото Второго Спаса,
- Смягчи последней лаской женскою
- Мне горечь рокового часа.
- Прощайте, годы безвременщины!
- Простимся, бездне унижений
- Бросающая вызов женщина!
- Я — поле твоего сраженья.
- Прощай, размах крыла расправленный,
- Полета вольное упорство,
- И образ мира, в слове явленный,
- И творчество, и чудотворство».
«Август» — стихи о том, как смерть наконец стирает грани между временем и вечностью, между человеческим и божественным: свершаются два преображения. О первом нам знать ничего не дано — что происходит после смерти, о том никто еще не рассказал. Но второе очевидно всем: поэт, только что живший среди современников, травимый, хвалимый, любимый и ненавидимый,— ушел от повседневности, путь его завершен, и то, что вчера еще было рядом, отдалилось навеки. Величие его теперь несомненно, высшая логика пути ясна,— и случается такое преображение не только с художниками, а со всеми, кто не мешал Создателю лепитьих судьбы, с любым, кто следовал предназначению и был равен себе. «Август» — великое утешение, преображение скорби в торжество, разрешение долгих мук, растворяющихся в сиянии Преображенской лазури. Юрий Живаго умер в конце августа 1929 года — Пастернак наделил его пророческим даром. Август — последний месяц лета, плодоношенье, избыток — яблоня, отягощенная плодами, которую Пастернак так любил и которой себя уподоблял. Август — высшая точка года, лихорадочное, тревожное празднество на пороге увяданья; расцвет, переходящий в осыпание и гибель. Все стихотворения Живаго созданы в этой точке, в апогее силы и зрелости, когда летнее буйство еще не до конца отшумело, а осенняя прозрачная ясность уже проступила. Август — время предела, точка экстремума; со смертью Пастернака кончилось жаркое и грозовое лето двадцатого века. После него наступила осень — мутная и слякотная.
416 
