очень нудно 
62 
Обет – это серьезно не только для язычников-норманов, но и для «просвещенных» французов образца середины девятого столетия от Рождества Христова.
Карл лишь кивнул, признавая этот бзик своего беллаторе.
– Я мог бы освободить тебя от обета, сын мой!
Ага! Судя по прикиду, передо мной большой церковный чин. Епископ Парижский, надо полагать?
Я коснулся своей головы, потом перекрестился по-католически, в манере отца Бернара, и качнул головой. Спасибо, не стоит.
– Жоф! Брат мой!
Это еще кто? Ну да ладно. Отвечаю печально-героической улыбкой. Мягко уклоняюсь от объятий.
– Мой господин ушибся, когда его лошадь упала в яму-ловушку, – поясняет Вихорёк. То есть теперь он – не Вихорёк, а Туссен. Хорошее благородное имя. У Вихорька тоже есть легенда, но ее мы пока озвучивать не будем. Успеется.
Ну да, и теперь у меня проблемы со спиной. Поэтому мне даже на лошадь не вскарабкаться.
– О, прости Жоф! Надеюсь ни обет, ни спина не помешают тебе отпраздновать твое благополучное возвращение?
Чернокудрый красавчик в сверкающем нагруднике и таких пестрых тряпках, что мой раб Хавчик, взглянув на них, уписался бы от восхищения. И немедленно обрядил бы меня в такие же.
Кто же этот бодрый мужик… Пардон! Бодрый рыцарь? Вдруг это мой младший брат? Неужели виконт-графенок скрыл от меня такой важный аспект личной жизни Жофруа де Мота?
Одно радует: жены у моего прототипа точно нет.
Еще одна печально-героическая улыбка. Отныне он станет моей фирменной.
– Так мы ждем тебя, брат! Завтра. У меня.
Мой внезапный родственник развернулся и эффектно (трехцветный плащ распахнулся, как крыло) взлетел в седло. И это – в броне! Вот бы и мне так уметь!
«Мы ждем!» Надо полагать, мне должно быть известно, где, кто и когда меня ждут.
Однако и король ждет!
Я «с трудом» опустился на колено и кивнул Вихорьку. Тот, как мы и договаривались, выдал трогательный рассказ о том, как придавленный убитым конем беллаторе несколько часов пролежал среди покойников, пока юный Тиссен (его родителей убили норманы, а самого рассчитывали продать, но он сбежал) не вытащил беллаторе, из-под мертвого животного и не уволок в кустики. Слава Богу, стемнело так быстро, что норманы отложили грабеж покойников до утра… – Тут Вихорек приник по мне ухом, потом сообщил дрожащим голоском:
– Мой господин молит Ваше Величество о прощении за то, что не сумел уберечь его подданных!
– Это война, Жоф! – Карл сделал жест и двое его гвардейцев помогли мне подняться.
– Отправляйся домой, отдохни, – разрешил король. – Позже я пришлю за тобой.
Сильное предложение. Особенно если учесть, что я понятия не имею, где «мой» дом.
Но я нашел выход!
Едва гвардейцы меня отпустили, грохнулся в обморок.
Никто не удивился. Герой устал, что тут удивительного?
Подогнали носилки, погрузили «бесчувственную» тушку и понесли в «родные» пенаты.
Чуть приоткрыв глаза, я наблюдал. К сожалению, видел немного. Прыгающий свет факелов да темные стены. Иногда – еще более темные арки. Средневековый Париж оказался довольно вонюч. Зато жизнь на его улочках так и кипела. До моих ушей то и дело доносились вопли разной эмоциональной окраски, чей-то хохот и прочие свидетельства бурной ночной жизни. Кто-то кого-то имел, кто-то кого-то резал…
Нас, впрочем, это не касалось. Король выделил достаточный эскорт, чтобы ночная столичная шушера прониклась должным уважением.
«Мой» парижский особняк особой роскошью не отличался. Трехэтажный домишко, стиснутый другими такими же. Внутри пахло немногим лучше, чем снаружи. Я сразу затосковал по вольному ветру дикой природы.
Но раз я «дома», самое время «очнуться».
– Господин! Господин! Что с вами?
Надо полагать, дворецкий. Или мажордом. Не знаю, как они здесь называются. Простолюдин, но одет прилично. И вид почтенный. Короткая стрижка, бородка с проседью.
Я, само собой, помалкивал.
Носилки поставили. Я сел. Жестом показал, что люди короля могут быть свободны. Кивком поблагодарил гвардейцев. Интересно, надо ли дать чаевые носильщикам?
– Господин, я немедленно пошлю за вашим лекарем!
Вот неугомонный дядька! Только лекаря мне сейчас не хватало! Он-то уж точно определит, что я – фальшивка.
Энергичный жест: к дьяволу лекаря! И, жестами же, показал: вина и пожрать! Да побыстрее!
Требования удивления не вызвали. Надо полагать, они были типичны для моего двойника. Холодная жареная утка с овощами, хлеб, сыр и кувшин среднекачественного вина, напоминающего божоле, были поданы прямо в постель. Девушка, которая принесла мне этот поздний ужин, маленькая, остроносая, с пухлыми губками и черными кудряшками, выбивающимися из-под скромного головного убора, недвусмысленно дала понять, что готова стать десертом. Я вежливо отказался. Главным образом, опасаясь разоблачения. Может, в будущем…
62 
