23 
«До конца жизни я буду любить только его!» – подумала Афина.
Неожиданно до ее слуха донесся какой-то непонятный звук, будто гигантский зверь царапал когтями стену дома.
Звук этот, видимо, раздавался давно, но девушка не обращала на него внимания, погруженная в свои мысли. Сейчас ей стало абсолютно ясно, что она слышит чьи-то шаги по крыше. Девушка со страхом посмотрела на потолок.
Шум раздался снова, и Афина с ужасом поняла, кто его производит. Очевидно, пытались открыть люк в крыше. Подобные люки имелись в большинстве здешних домов и служили для проветривания в слишком жаркие ночи.
Афина села в постели.
Прямо у нее над головой находится Казандис – она в этом не сомневалась, – и он собирается проникнуть в ее комнату через люк.
Он знает, что она спит в этой комнате, потому что слышал, как она готовилась ко сну. Хотя Казандис и сделал вид, что поверил словам Ориона, но скорее всего что-то заподозрил.
Охваченная ужасом, Афина увидела, что люк в потолке постепенно открывается. Им, вероятно, не пользовались с прошлого лета, поэтому люк открывался с трудом, но, почти ничего не видя в темноте, девушка слышала, как сильные пальцы медленно поднимают тугую крышку люка.
Раздался громкий скрежет, и в комнату ворвался прохладный ночной воздух.
С криком Афина вскочила, пробежала через комнату и бросилась к двери. Дрожащей рукой она нащупала задвижку, открыла ее, выскочила на лестничную площадку и схватилась за ручку двери, которая вела в комнату Ориона.
Дверь открылась, и Афина, задыхаясь, насмерть перепуганная, вбежала в комнату.
Глава 4
Ложась спать, Орион оставил ставни открытыми и его комнату заливал лунный свет. Он проснулся и при свете луны увидел у двери Афину.
Девушка закрыла дверь на задвижку, такую же, как была в ее комнате, и метнулась через всю комнату к постели Ориона.
– В чем дело? Что случилось? – спросил тот.
Афина, забыв обо всем, бросилась к нему, и он ласково обнял ее.
– Этот… человек, – задыхаясь, проговорила она, – он хочет… забраться в мою комнату… через люк в потолке!
На мгновение Орион замер, затем негромко произнес:
– Закройте глаза. Мне нужно встать с постели.
Прежде чем зажмурить глаза, Афина успела увидеть его стройное, мускулистое обнаженное тело, посеребренное лунным светом.
Она торопливо закрыла глаза руками, сидя на его кровати, повернувшись к нему спиной. Отойдя в сторону, Орион сказал:
– Ложитесь в мою постель. Я никому не позволю тронуть вас.
Девушка осторожно повернула к нему голову и увидела, что он, уже одетый, пододвигает мебель к двери.
Афина покорно забралась в постель и натянула на себя простыни.
Кровать была массивная, больше той, что стояла в ее комнате. Девушка села, наблюдая за тем, как Орион загораживает дверь спальни сначала комодом, затем столом и другой мебелью.
Орион производил при этом достаточно шума, и у Афины мелькнула мысль, что Казандис, находясь в соседней комнате, наверняка слышит, что здесь происходит.
Возможно, Орион верил, что Казандис сохранил в душе уважение к святым для всех греков понятиям, поэтому выдал Афину за свою беременную жену. Считалось, что сыны Эллады полагают, что самое красивое в мире – это корабль под парусами, колышущееся на ветру поле пшеницы и женщина, носящая под сердцем ребенка.
Он ошибся. Казандис никого и ничто не уважал.
Афина вздрогнула при мысли о том, что он мог ворваться в ее спальню и взять ее, спящую, силой прежде, чем она поняла бы, что произошло. Этот похотливый громила с ножом и пистолетом вряд ли пощадил бы ее.
Девушке показалось, что она слышит шаги бандита на лестничной площадке перед дверью.
Казандис, должно быть, проник в ее спальню и обнаружил, что его жертва ускользнула. Он вполне мог догадаться, где она скрылась, и понять, что Орион солгал ему, назвав ее своей женой.
Афина затаила дыхание. Орион, очевидно, тоже прислушивался к тому, что происходило за дверью. Он придвинул к входу всю мебель, кроме одного стула.
Афина поняла, что юноша намерен воспользоваться им в качестве оружия, хотя вряд ли легкий деревянный стул мог защитить от пули.
Снаружи больше не доносилось ни звука, однако Афина была уверена, что бандит не ушел с лестничной площадки. Она будто отчетливо видела Казандиса, слышала его тяжелое дыхание, представляла себе, как напряженно работает его неповоротливый мозг, решая, стоит ли вламываться в комнату.
23 
