19 
Ничего подходящего! Пистолет Веерховена остался внизу, в КЦ, а в пустой комнате не было даже мебели.
Громоподобные удары продолжали сыпаться на дверь с той стороны. В комнате не было окон, вторая дверь вела в коридор. Веерховен чувствовал себя в относительной безопасности… пока не увидел, как одна из двухдюймовой толщины досок двери дала трещину.
Беспечность Веерховена как ветром сдуло. Выскочив в коридор, он ринулся к люку, ведущему в КЦ, и прижал палец к опознавателю, моля Бога, чтобы дверь выстояла еще немного. Медленно, безумно медленно стальная плита сдвинулась с места…
Треск расщепляемых досок стал еще громче. Едва плита сдвинулась на два фута, Рихард уже полез вниз.
Сработал фотоэлемент, и крышка, двинувшись назад, едва не раздавила его. Не удержавшись на лестнице, Рихард покатился вниз, цепляясь руками за ступени. Ему показалось, он услышал тяжелый грохот, с которым повалилась на пол дверь его спальни.
Онемев от изумления, охранник и оператор наблюдали за тем, как голый лейтенант катится по лестнице.
Оказавшись на полу, Рихард метнул взгляд вверх.
Толстый слой стали отделял его от чудовища.
Облегченно вздохнув, лейтенант уронил голову и потерял сознание.
Но обморок его длился меньше минуты: Веерховен был крепким парнем. Этой минуты хватило на то, чтобы его подняли, усадили в кресло и влили в горло четверть пинты виски.
Глаза Веерховена открылись и приняли осмысленное выражение.
– Что стряслось, сэр? – спросил о
ператор.
Веерховен не ответил. Он огляделся, сообразил, где находится. Потом обнаружил, что сам он – голый и покрыт «гусиной кожей», хотя в Центре было тепло, а внутри у Рихарда постепенно всасывался спирт высшей очистки. То ли от действия хроматографически чистого этанола, то ли сама собой память Веерховена прояснилась. И его снова затрясло.
– Что случилось, сэр? Говорите! – Охранник-капрал, не на шутку обеспокоенный, наклонился к лейтенанту.
Веерховен посмотрел на широкое черное лицо с выпяченными губами и толстым сплющенным носом, больше похожее на морду гориллы, чем на лицо человека, – и ему полегчало. Отталкивающая ряшка капрала прямо над ним вытеснила, вернее, задвинула поглубже белое прекрасное лицо ночной гостьи.
Так ничего и не ответив, Веерховен развернул кресло и включил большой монитор.
В спальне его не было телекамер. Но в остальных комнатах они были, и, быстро «пройдясь» по дому, Рихард не обнаружил своей кошмарной красавицы. Зато обнаружил вывороченную дверь.
В спальне горел свет, и угол зрения, определенный установкой объектива, позволял видеть примерно треть комнаты. На этой трети существа не было. Но это еще ни о чем не говорило. Оно могло находиться за дверью, снаружи за окном, да мало ли укромных мест…
Веерховен нервно облизнул губы. Тотчас оператор, которого звали Джим, сунул ему в руки стакан. Рихард проглотил его содержимое, и новая порция тепла разошлась от желудка по его все еще дрожащему телу.
Веерховен быстро переключился на внешние телекамеры.
Вокруг дома, вроде бы, никого не было.
Он снова «осмотрел» домик изнутри. Но что толку, если свою спальню полностью он видеть не мог?
Оператор и охранник с большим интересом глядели на вывороченную дверь. Но вопросов больше не задавали.
– Дай мне халат! – приказал Веерховен оператору и посмотрел на часы. До рассвета оставалось не так уж много.
– Сэр, я могу подняться, – несмело предложил капрал. – Взглянуть…
– Нет! – отрезал Веерховен.
– Я мог бы принести вам вашу одежду, сэр! – настаивал охранник, которому было любопытно узнать, что же там произошло. И что за гиппопотам прошел через дверь спальни лейтенанта.
Рихард оглядел чернокожего с ног до головы. Разрешить? В конце концов, это солдат и он вооружен!
Но что-то, откуда-то из подсознания Рихарда, вопило:
«Нет!»
Секунды три он изучал капрала, пока не вспомнил…
«ОСТАНОВИСЬ!»
– Нет! – повторил он хрипло. – Люк не открывать!
Даже вызывать караульную команду вряд ли стоило.
Веерховен не был уверен, что ему удастся передать солдатам степень опасности. Он представил себе их, заходящих в домик, расслабленных, балагурящих по поводу «ночных кошмаров» белого офицера… и «ОСТАНОВИСЬ!»
«Нет!» – визжало подсознание Рихарда, и ужас, который лейтенант пережил совсем недавно, не позволял ему отнестись пренебрежительно к этому воплю.
19 
