КВАРТИРА ПЕТРОВЫХ. РАННЕЕ УТРО

На следующий день перед уходом в школу Лидочка попросила у Натальи Кирилловны:

— Дай червончик, мамуль. Мне нужно за школьные завтраки в столовку заплатить за две недели вперед...

— Тихо ты, чучело! Отец только недавно заснул после дежурства, — цыкнула Наталья Кирилловна на Лидочку и дала ей десять рублей.

— И еще, мамуся... — прошептала Лидочка. — Где дубликат ключей от квартиры Самошниковых? Я после уроков заскочу к ним, приберусь хорошенечко, пыль вытру... Послезавтра тетю Фирочку выпишут из больницы, а в доме — полный порядок!

— Умница ты моя!.. Мы как раз с папой собрались сегодня к ней в клинику.

Наталья Кирилловна поцеловала Лидочку, достала из кухонного шкафчика ключи и подала их дочери.

Лидочка чмокнула мать в щеку и выскочила из дому.

Ни о какой школе не могло быть и речи!

Уже через десять минут Лидочка открывала пустую, осиротевшую квартиру Самошниковых.

В большой комнате, в старом серванте за толстыми зеркальными стеклами, стояли четыре урны.

Две еще совсем новые и две — уже побывавшие вмурованными в кладбищенскую стену.

Здесь же Лидочка вывалила на обеденный стол из своей спортивной сумки все тетради и учебники, карандаши, ручки и мешочек со сменной обувью.

Прошла в бывшую «детскую» и распахнула платяной шкаф с «вольной» одеждой Толика-Натанчика...

УТРЕННЯЯ ПРИГОРОДНАЯ ЭЛЕКТРИЧКА...

... Потом Лидочка Петрова, нервно поглядывая на часы, ехала в полупустом вагоне электрички...

Лицо было жестким, сосредоточенным, неулыбчивым.

Думала о чем-то Лидочка, просчитывала варианты, прикидывала...

АВТОБУС ЗАГОРОДНЫХ ЛИНИЙ. УТРО

Раздолбанный старый автобус вез Лидочку по раздолбанной загородной дороге...

И снова Лидочка, прижимая к себе спортивную сумку, поглядывала на часы, нервничала...

ВОСПИТАТЕЛЬНАЯ КОЛОНИЯ УСИЛЕННОГО РЕЖИМА

Бригада заключенных пацанов достраивала часовню на территории, обнесенной высоким забором с колючей проволокой...

Руководил бригадой Толик-Натанчик.

Сам вкалывал до полного изнеможения — мокрый, измученный, отрешенный, жестокий...

Никто слова не мог ему возразить, а уж тем более — ослушаться!..

Тут же (не Толик, а любой из бригады...) тихо скажут «возникшему»:

— Тебе что, сука, жить надоело?!.

Вольнонаемный прораб с Толиком советуется, как с равным, «воспитатели» и близко не подходят — со стороны наблюдают...

* * *

... А потом был перерыв на обед... Все мыли руки у длинного железного умывальника с десятком кранов над одним желобом...

— Быстрей! Баланда стынет!.. — орал дежурный «воспитанник» в грязно-белом фартуке поверх казенной робы заключенного.

Тщательно мылся Толик...

Кто-то наклонился к нему, шепнул на ухо:

— Вали к «амбразуре». Там твоя приехала...

Толик отряхнул руки от воды, утер рукавом лицо и направился в угол территории — к часовне.

— Самошников!!! Куда?! — тут же раздался окрик «воспитателя».

— Бетономешалку забыл обесточить, — ответил Толик, даже не останавливаясь.

«Амбразура» — тщательно замаскированный лаз под бетонным забором — на счастье, находилась как раз за строящейся часовней...

СТОЛОВАЯ КОЛОНИИ...

... Длинные столы, длинные скамейки, мрачный барак с бездарными тюремными лозунгами...

За столами сотни полторы заключенных-мальчишек в серо-зеленых робах выскребают алюминиевыми ложками еду из алюминиевых мисок...

Дежурные по столовой — в относительно белых фартуках и колпаках поверх робы — носятся с подносами от раздаточного окна к столам и обратно...

Между столами прохаживаются «воспитатели»...

НЕДОСТРОЕННАЯ ЧАСОВНЯ

За то время, пока мы созерцали столовую колонии усиленного режима...

...в этой недостроенной часовне Лидочка рассказала Толику все!

Он стоял перед ней в своей заляпанной и замасленной казенной робе с белым тряпочным нагрудным номерком, тяжело молчал, смотрел в землю, себе под ноги...

Лидочка протянула ему сумку:

— Переоденешься, когда поедешь. А то в этом — загребут.

Толик молча взял сумку с вещами.

— Вот тебе семь рублей. На автобус и на электричку. В оба конца.

Так же молча Толик сунул деньги в карман.

  104