очень нудно 
114 
— Кто? Заяц?..
— Нет. Тот, кто его замочил.
— А слишком тщательную картинку нарисовал. Все замыл, все отпечатки сотворил, какие нужно. Толково все сделал. По науке. Ладно, Толик. Бог тебе судья...
Оперативник улыбнулся, чтобы снять с Толика напряжение, спросил:
— Девочка твоя, Николая Ивановича дочка, к тебе ездит?
— Редко.
— Чего так?
— Тренировки у нее по художественной гимнастике... Школа. Далеко... Вы, чтоб меня допросить, небось на машине сюда прикатили, а ей как добираться?
— Я тебя не допрашивал. Я с тобой разговаривал. А добираться к тебе, как лично я выяснил, очень просто: восемь остановок на метро до вокзала, потом шестьдесят верст на электричке с выбитыми окнами, а потом еще минут сорок на автобусе. И все! На хрена нам какие-то машины, Толик?
Опер встал, загасил окурок в кульке из газеты, свернул кулек в комок, положил его на стол и протянул Толику руку:
— Давай «пять»! Будь здоров...
Толик тоже встал, пожал руку оперативнику:
— До свидания, Константин Александрович. Вы мне сигаретки не оставите?
— Так ты ж не куришь! — Опер выложил сигареты и спички из кармана.
— Пацанам... Мучаются без курева — раздолбаи.
— Тренируешься?
— Четыре раза в неделю. И тренирую. А то здесь можно так закиснуть!..
— Молоток! Ну, еще раз — бывай... Жди амнистию. Вроде бы наверху уже все подписано...
КОМНАТА ОПЕРГРУППЫ. ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР
Когда опер Костя, усталый и измученный, ввалился в кабинет, он застал там своего приятеля — второго опера и начальника отдела — Петруччио.
Они пили водку, чем-то закусывали...
...а на краю стола — в прозрачном пластиковом пакете — лежал тяжелый слесарный молоток Зайца, весь в бурых пятнах, с намертво прилипшими к нему волосами покойного Сергея Алексеевича Самошникова...
— Чего нарыл, Костя? — спросил начальник Петруччио и налил водки в третий стакан. — Закусь немудрящая, но вполне...
Костя взял стакан, выпил залпом, что-то понюхал, чем-то закусил и, не сводя глаз с прозрачного пластикового пакета, в котором лежал бурый от крови молоток, сказал:
— Я гляжу, вы тут и без меня нарыли достаточно!..
— Общественность не дремлет! — сказал начальник. — Что в колонии-то?
— Там — порядок... — опер Костя набил полный рот, прожевал и только потом добавил: — У «нашего» — полное алиби, я там всех перетряс. Готовится к амнистии. Вообще-то, честно говоря, отличный пацан!.. Жалко его до смерти...
Показал намолоток в пластиковом пакете, спросил:
— «Пальчики» сняли?
— За кого держишь? И «пальчики» сняли, и идентифицировали...
— И что?
— Сядь, — сказал Петруччио и налил своему подчиненному еще полстакана. — А то упадешь — не встанешь.
— Помнишь, в прошлом году мы этого Зайцева, который в гараже повесился... — начал опер.
— «Которого в гараже повесили»! — поправил его начальник и разлил остатки водки по двум стаканам.
— Теперь — один хрен, Петр Петрович... Короче. Помнишь, мы его по одной квартирной кражонке раскручивали, да так и не раскрутили?..
— А как же!..
— И тогда мы ему и «пальчики» откатали, помнишь?
— Я же и «откатывал»! Как не помнить...
— Так вот — его это «пальчики»... На молотке. И отца Тольки Самошникова, и бабулю его Заяц убил! Его это молоток оказался! Из его сумки с инструментами... Он у сантехников того квартала от своего пэтэу практику проходил, они ему и сумку с инструментами выдавали... Эва как! Выпили?
— Будьте здоровы, Петр Петрович!
— И вы, ребятки, не кашляйте!
— Вперед!
Все трое выпили. Закусили.
— И все его кореша показали, что золотой перстень у Зайцева появился только после того, как он от тетки вернулся...
— А смылился он туда сразу же, как у Самошниковых это произошло!
— А может, это ему тетка подарила?
— Открывай рот пошире... Тетка сама девятый хрен без соли доедает! Ты пока в колонию к Тольке ездил, я к Зайцевым заходил. Мамаша — в истерике, отец запил по-черному. На меня с топором бросался. Пришлось нейтрализовать его. Сейчас в камере отмокает, грозится всех жидов перерезать...
— Ладно! Все! На сегодня кончили, — распорядился Петруччио и встал. — Уберите со стола и проваливайте по домам. Отоспитесь, а завтра займитесь ключами от гаража. Откуда и у кого они могли появиться. И чего это за такой золотой перстень, о котором все говорят, и куда он мог подеваться... Да! Забыл сказать... Мне судмедэксперт звонил — на запястьях трупа следы от наручников! Ни хера себе?!
114 
