очень нудно 
35 
Водила передал сумку Бармену, и тот занес меня в закулисную часть бара — небольшую комнатку за занавеской, служившую Бармену, как я понял, и комнатой отдыха, и кладовкой. Два стула, маленький столик, наполовину занятый небольшим элегантным компьютером (несбыточная мечта Шуры Плоткина...), самые разные коробки, коробки, коробки с самыми разными бутылками, бутылками, бутылками... Два больших холодильника, внутренний телефон без диска и кнопок и неширокая кушетка с двумя чистенькими подушками — одна на другой. На верхней подушке— вмертвую дрыхнущий толстый, пушистый Рудольф.
Бармен поставил сумку со мной на кушетку и сказал мне:
— Буди, буди этого дармоеда. Он с утра глаз не открывал. Рудольф! Подъем! У тебя гости...
Из холодильника Бармен достал бутылку пива «Фишер», вылил ее в полулитровый высокий стакан и покинул нас.
Я слышал, как там, уже за занавеской, Бармен со смешком сказал моему Водиле:
— А вот и для вас пивко, сударь.
— Спасибо, браток, — ответил ему Водила. Бармен тут же стал разговаривать с кем-то по-английски, а Рудольф приоткрыл один глаз, уставился на меня и пробормотал:
— Не сплю я, не сплю... Вылезай из своей дурацкой еумки. Там под столом жратвы навалом.
Я вылез из сумки. Рудольф открыл и второй глаз, попытался перевернуть себя на спину, чтобы потянуться, но неловко брякнулся с подушки на кушетку. Некоторое время Рудольф неподвижно лежал, будто упал он не с подушек на кушетку, а с самой верхотуры Адмиралтейского шпиля на асфальт и разбился в лепешку.
Я даже малость перетрусил. Подхожу к нему и говорю по-нашему:
— Ты чего, Рудик? Тебе плохо, что ли?
— Почему? Мне лично хорошо, — отвечает Рудик. — Это тебе плохо.
— Ни хрена мне не плохо, — говорю. — Я тоже почти весь день спал.
— Ты спал, а я нет. Моему это только казалось. И поэтому я говорю, что тебе плохо.
Своей безапелляционностью, своим тупым упрямством этот жирный Рудольф вдруг начал меня дико раздражать. Так и захотелось дать ему по морде!
— Ну почему, почему мне должно быть плохо?! Что ты мелешь?!
— Потому, что теперь я знаю то, чего не знаешь ты. Жрать будешь?
— Нет. У тебя попить ничего не найдется?
— Вон — сливки.
— Я уже от этих сливок три раза гадить бегал. Обычная вода есть?
— Сейчас будет, — лениво сказал Рудольф и достаточно грациозно спрыгнул с кушетки на пол.
Под столом стояли три миски. Одна — полная всякой вкуснятины, вторая — со сливками, третья — пустая. Рудольф уселся точно напротив пустой миски, повернул голову к занавеске, отделяющей комнатенку от закулисной части стойки бара, и вдруг неожиданно громко завопил противным до омерзения голосом:
— Мяа-а-а-а!!!
— Тихо ты! — испугался я. — Услышат — скандал будет.
— Быстрей прибежит, — спокойно сказал Рудик. — Мяа-а-а!..
Бармен влетел в комнатку, увидел, что Рудольф сидит перед пустой миской, и тут же наполнил эту миску чистой свежей водой. И снова умчался за занавеску.
— Ну, как я его надрочил? — тщеславно спросил Рудик и добавил: — Ты пей, пей!..
— У тебя с ним такой серьезный Внутренний Контакт? — с уважением спросил я и принялся лакать воду.
— Боже меня упаси! Когда-то он пытался установить Контакт между нами, но я это сразу же пресек. На кой мне хрен, чтобы он все про меня понимал? Пошел он...
— Как же ты добиваешься, чтобы он верно реагировал на то, что ты хочешь?
— Самым элементарным способом — я выработал в нем три-четыре условных рефлекса, а больше мне от него ни черта не нужно.
Вот гадость-то! Какой отвратительный расчетливый цинизм и ничем не прикрытое потребительство. Ну не сволочь ли?! И это при такой обеспеченности!.. — подумал я и раздраженно спросил:
— Неужели в тебе нет к нему и капли благодарности? Я смотрю, он же на тебя не надышится, Рудик...
— Плевал я на него. Он это все обязан делать.
— За что?! — Я чуть не завопил от возмущения и почувствовал, что еще минута, и я разделаю этого жирного, пушистого, наглого Рудольфа, как Бог черепаху! Просто разберу его на составные части!.. — За что?! За то, что ты жрешь, пьешь, спишь и серешь за его счет! За то, что ты сутками жопу от его кушетки не отрываешь? За то, что он по первому твоему вонючему «Мяа-а-а!» бежит выяснять — что тебе нужно? За то, что он тебя за границу возит, в то время, когда миллионы Котов и мечтать об этом не могут?.. За что он все это тебе обязан, блядь ты толсторожая?!
У меня сама собой поднялась шерсть на загривке, прижались уши, мелко забарабанил хвост и непроизвольно обнажились клыки. Но Рудольф, надо отдать ему должное, не испугался. Напротив, очень спокойно, я бы даже сказал, благодушно переспросил меня:
35 
