51 
– Это наш последний вечер на яхте, и мне будет не хватать наших спокойных вечеров, проведенных вместе. Я был рад, что рядом не было гостей и мы оставались одни.
– Я тоже была… рада.
Видимо, она решила, что следовало бы сдержаннее выразить эмоции, и слегка покраснела.
Немного выждав она сказала:
– Вы хотите поговорить со мной… о будущем?
– Я не вижу в этом необходимости. Вы вольны отменить ваш долг, поскольку мне не придется уже платить за операцию для вашего отца.
– Я все равно… в долгу перед вами за то, что вы сделали для него и для меня… до настоящего времени, – сказала Милица тихим голосом, – и если я вам… не нужна… я боюсь, что должна буду… занять немного денег у вас для того, чтобы жить, пока я… не смогу… найти работу.
– Тогда наше соглашение остается в силе.
Они посмотрели друг другу в глаза.
Смущаясь, она пересилила себя и отвернулась, будто старалась избежать возникшей между ними некой таинственной тяги.
– Я… думаю, мне пора… пора спать.
– Хорошая мысль, – согласился герцог, – и не утомляйте себя полночным чтением.
– Откуда вы об этом знаете?
– Просто я заметил, сколько книг было взято с полок и с какой феноменальной быстротой возвращено на место.
– Мне так хочется знать, о чем спрашивать вас, и выслушивать ваши разъяснения обо всем, иначе как мне учиться?
– Ну что ж, – сказал с улыбкой герцог, – вы поступаете правильно, но сегодня не надо этого делать, Милица. Завтра у нас дел невпроворот, поэтому это – приказ!
Он знал, что пробудил в ней любопытство, хотя она не стала ни о чем спрашивать.
Она грациозно удалилась, но так, что вновь напомнила ему маленького дикого зверька, который никак не может свыкнуться с условиями неволи.
Они причалили в гавани Монте-Карло задолго до того, как просыпаются любители развлечений, и, может быть, даже раньше, чем последние игроки покидают казино.
Герцога ждал автомобиль, чтобы отвезти из города в горы, где находилась его вилла.
Внушительных размеров и просторная, она была построена отцом герцога в последние годы его жизни, когда врачи рекомендовали ему более теплый климат.
Покойный герцог затратил много времени и средств на то, чтобы разбить великолепный сад, который стал бы достопримечательностью княжества. Когда Милица вышла из автомобиля, она не смогла сдержать восторженного возгласа.
Красочные цветы и стройные кипарисы причудливо гармонировали, за ними простирался широкий захватывающий дух морской окоем.
– Как здесь прекрасно! – воскликнула она. – Почему вы не сказали мне? Я и вообразить не могла, что вы владелец такого волшебного уголка земли.
– В ваших словах слышится скрытое оскорбление, – сухо ответил герцог.
Она с некоторой робостью взглянула на него, решив, что он обиделся. Но поскольку он улыбался, она сказала:
– Просто я думала, что у вас более… обычные… вкусы.
– Вы хотите сказать, – ответил герцог, – что я – англичанин, а следовательно, лишен воображения и не способен ценить красоту так, как вы?
– Ничего подобного! – запротестовала она.
Несмотря на вежливое отнекивание, герцог знал, что княжна сказала то, что на самом деле думала.
Стены виллы украшала ценная коллекция картин, а полированные полы были устланы изысканно вытканными коврами – все выглядело так же очаровательно, как сад.
Милица восторгалась, рассматривая картины, и герцог понимал, что она испытывает истинное наслаждение, по которому так изголодалась.
– Рубенс! – воскликнула она. – Папа рассказывал о его картинах. Он старался, чтобы я запомнила их, но со временем мне трудно было сохранить в памяти все, что хранилось в нашем дворце в Санкт-Петербурге.
– На вилле есть и другие комнаты, и вам еще будет чем полюбоваться и там, – сказал герцог. – Но после завтрака вам надо будет заняться другими делами.
– Чем же… именно?
– Я отправил телеграмму, чтобы к вашему прибытию успели сшить много нарядов. Но когда портные принесут платья, думаю, что вам захочется кое-что в них переделать.
Милица была изумлена, поскольку меньше всего ожидала услышать это. На долю секунды герцог подумал, что она сейчас откажется принять одежду.
Но он с легкостью читал ее мысли и понял, что она вспомнила о своем положении любовницы, которая должна принимать подарки мужчины, которому она принадлежит.
Герцог подозревал, что от Нэнси она знала, какую страсть к драгоценностям питала Долли и что в Константинополе они искали именно украшения для нее.
51 
