17 
Лео расседлал и привязал свою лошадь, а потом подошел, чтобы помочь Кэтрин. Перекинув свою правую ногу через седло, она освободилась из стремени и спрыгнула вниз, позволив Лео помочь ей спуститься. Едва Кэтрин коснулась земли, она оказалась лицом к лицу с Лео. Она подняла голову, край шляпки бросал тень на ее глаза.
Они были совсем близко друг от друга, ее руки лежали на его плечах. Румянец бросился ей в лицо, губы приоткрылись… внезапно Лео понял, каково это будет: оказаться в постели с Маркс, заниматься с ней любовью. Её тело под ним такое легкое и гибкое, ее неровное дыхание, вдохи, когда он двигается между ее бедер. Вот он доводит ее до экстаза, медленно и неумолимо, а она царапается, стонет и едва слышно произносит его имя.
— Вот и он, — выговорила Кэтрин, — ваш родовой замок.
Оторвав от нее взгляд, Рэмси посмотрел на то, что осталось от замка.
— Очаровательно, — заметил он, — немного подмести и стереть пыль, и замок будет как новый.
— Вы согласитесь с замыслом ваших близких найти вам подходящую невесту?
— Думаете, стоит?
— Нет, не думаю, что у вас задатки примерного супруга. Не тот у вас характер.
У Лео было такое же мнение по этому поводу. Однако ему было больно услышать это от Кэтрин.
— И что заставляет вас так думать о моем характере?
Чувствуя себя неловко, Кэтрин пожала плечами.
— Сложно не узнать о ваших подвигах, когда все вдовушки и замужние дамы на балах только об этом и говорят между собой.
— Понятно. А вы верите всем слухам, которые до вас долетают?
Она промолчала. Лео ожидал, что она начнет с ним спорить или оскорбит его. К удивлению виконта, девушка пристально на него посмотрела, и в ее глазах мелькнуло раскаяние.
— Вы правы. Не имеет значение, насколько правдивы эти слухи, с моей стороны было нечестно прислушиваться к ним.
Лео ждал, что Кэтрин сопроводит эти слова каким-нибудь язвительным замечанием, но, казалось, она искренне раскаивалась. Это было удивительно, и заставило его понять, как мало он знает о ней, этой одинокой, серьёзной девушке, которая уже долгое время ютилась на задворках его семьи.
— Что же обо мне сплетничают? — спросил он небрежно.
Кэтрин покосилась в его сторону.
— Слишком восхваляют ваши подвиги на любовном поприще.
— О, ну, в общем, эти слухи определенно правдивы. — Лео поцокал языком, изображая потрясение. — Вдовы и компаньонки и в самом деле судачат о подобных вещах?
Тонкие брови девушки выгнулись.
— А как вы думаете, о чём они беседуют?
— О вязании. Рецептах желе.
Она покачала головой и спрятала улыбку.
— Насколько должно быть это утомительно для вас, — сказал Лео. — Стоять в сторонке, слушая сплетни и наблюдая, как все танцуют.
— Я не против. Мне не нравится танцевать.
— Вы когда-нибудь танцевали с мужчиной?
— Нет, — призналась девушка.
— Тогда, как вы можете утверждать, что вам это не нравится?
— У меня может быть мнение и о том, чего я не испробовала.
— Конечно. Ведь намного проще составить мнение, не обременяя себя опытом и изучением фактов.
Кэтрин нахмурилась, но промолчала.
— Вы подали мне идею, Маркс, — продолжил Лео, — Я позволю своим сестрам устроить бал, о котором они упоминали ранее. Лишь по одной причине: в разгар этого события я подойду к вам и приглашу на танец. Перед всеми.
Девушка выглядела потрясённой.
— Я откажусь.
— Я буду настаивать.
— Чтобы сделать из меня посмешище, — сказала она. — И выставить нас обоих дураками.
— Нет. — мягко ответил Лео. — Только, чтобы танцевать, Маркс.
Они долго сверлили друг друга глазами.
И вдруг, к удивлению Лео, Кэтрин улыбнулась. Самой сладкой, естественной, ослепительной улыбкой, впервые когда-либо подаренной ему. У Лео стеснило грудь, и его с ног до головы обдало пьянящим жаром, словно под воздействием снадобья, вызывающего прилив воодушевления.
Это было как… счастье.
Он вспомнил это чувство из далекого прошлого. Лео не хотел ощущать его. И всё же головокружительное тепло продолжало омывать Лео по совершенно непонятной причине.
— Спасибо, — всё ещё улыбаясь, сказала Кэтрин, — Очень мило с вашей стороны, милорд. Но я никогда не буду танцевать с вами.
И поставила этими словами новую цель в жизни Лео.
Отвернувшись, Кэтрин достала альбом и карандаши из седельной сумки.
17 
