79 
— Я знаю. На самом деле все облегченно вздохнут, если в мире появится чуть больше свободы.
— Но Демьян сказал…
— Демьян сказал только то, что должен был, и скрыл то, что не имеет права озвучивать.
— Постой, ты не можешь предлагать это всерьез. Только не ты. А как же гармония? Вселенское равновесие?!
— Гармония? Не смеши меня! Это не гармония, это контроль, и выгоден он только Черту! В нашем мире есть зло. Это Игры. Об этом не принято говорить вслух, но каждый знает это. Если их закроют, то в мире станет меньше зла и больше свободы.
— Разве Игры не способны спасти кому-то жизнь?
— Да. И это единственное, что осталось от первоначального замысла Макоши. Изначально Игры помогали найти свой путь людям, открывая варианты их историй. А теперь они превратились в извращенную забаву Черта. Твоя жизнь выставлена на всеобщее обозрение в Нави, все, кому не лень…
— Хочешь сказать, что Игры — это шоу?!
Она кивнула
— Вы видите все?
Еще один смущенный кивок.
— То, что происходит в моем мире или только моменты в Зеркальной Комнате?
— Везде. За Игроками наблюдают везде.
— Твою мать! — взорвалась я. Теперь понятно, откуда у меня появлялось ощущение слежки, эти наблюдающие глаза…
— Пусть финал твоей Игры не за горами и ты избавишься от Черта, хотя забыть о нем никогда не сможешь, но на твоем месте появится другая Лина. И тебе это известно.
Я хотела отказать ей! Потому что верила Демьяну. Но прежде, чем открылся рот, поняла — я не могу упустить этот шанс. Поэтому ограничилась вопросом:
— Кто такой Черт?
— Сын Мрака и богини Судеб.
Плод насилия и боли… — прогремело в голове.
Прекрасно. После этих заявлений я поняла, что у меня остается два варианта действий: первый — с воплем броситься прочь; второй — грохнуться в обморок. Но Берегиня продолжала поражать воображение новыми откровениями и прошептала:
— Открой сердце, загляни в свою душу, потом скажи, что видишь? Что слышишь?
Шелест, слетевший с розовых губ, проникал в мои уши искушающим шепотом, и я не сразу поняла, что мне нужно ответить на вопрос. Но русалка ждала, поэтому я сбивчиво произнесла:
— Хочу… сама… строить свою жизнь.
Она выдохнула и удовлетворенно кивнула.
— Я хочу помочь и даю гарантию, ты сможешь сделать так, что не погибнет ни Стас, ни Катя.
Ее слова соблазняли и влекли, затмевая слабые проблески разума. Повеяло робким дыханием надежды.
— Если ты изменишь течение Судеб, Игры закроют. Хорошо подумай, прежде чем отвечать.
— А разве что-то зависит от меня?
Берегиня заговорила и нашла нехитрые, но верные слова.
— В тебе есть воля, она может сыграть решающую роль в Искажении Судеб. Ты сможешь это сделать. Ради себя, ради Кати, ради Стаса.
Пророчество чуть было не заставило меня отказаться от мысли убить двух зайцев одним ударом. Но пустые зеркала, растерянность Черта и происходящее сейчас вкупе — подстегнули меня пойти до конца. Я на верном пути. Я обману его.
Ведь что-то означали те зеркала в последнем видении! Может, это очередной виток Игры? Интрига, загадка, которую мне предстоит разгадать. А может, это зеркала знакомых мне людей, которые тесно связаны со мной и моей жизнью. Аля, возможно Демьян…
Но я смогу сделать то, чего не ожидает Черт.
Мысль о том, что последствия моих поступков стали неожиданностью для Черта, вспорола багровое марево ужаса, перекрыла туман тревоги.
Сердце леденело от страха, но возбужденно колотилось в груди. Открывающиеся возможности поражали. Если верить Берегине и видениям, а мне безумно хотелось верить, я смогу спасти жизнь Стаса! Вот только почему-то у меня появилось нехорошее предчувствие, словно это не обещает мне ничего, кроме новых неприятностей. Эта мысль настолько меня потрясла, что ноги неожиданно подкосились, я привалилась спиной к стене, выравнивая дыхание, и посмотрела в глаза русалки. Они полны решимости и упрямства, в то время как сама я была напугана и растеряна, пытаясь осадить нервозно отплясывающие мысли.
— А теперь скажи: насколько ты любишь Демьяна? На что готова пойти, чтобы оставить в живых мужа и подругу?
Набрав в легкие побольше воздуха, я высоко задрала подбородок и спрятала куда подальше и здравый смысл, и инстинкт самосохранения.
— На все. Но при чем тут Демьян?
— Ты сможешь отказаться от него?
79 
