48 
Гильда еще ниже опустила голову.
Ей казалось, что от маркиза исходит почти ощутимое презрение. Что, если он никогда больше не захочет с ней разговаривать?! Ее с позором выставят из этого дома, и придется ей возвращаться обратно в деревню.
Маркиз выждал немного и вновь повторил свой вопрос, но уже более мягко:
— Так вы расскажете мне, что произошло?
— Какой-то… мужчина, — начала она неуверенно, — приказал мне… уронить… сумочку, когда я сидела на скамейке в сапу.
— Вы послушались его?
— Он дважды повторил свой приказ… не знаю почему, но я… сделала то, что он требовал.
— Что случилось потом?
— Он подобрал ее… а потом вернул обратно, принес свои извинения… и удалился.
— Вам знаком этот человек?
— Нет, я никогда раньше не видела его.
Маркиз помедлил немного и задал следующий вопрос:
— Вы заметили, как он подложил вам что-то в сумочку?
— Несколько позже, когда доставала носовой платок.
— Все это было для вас неожиданным?
Маркиз говорил теперь излишне резко и требовательно, словно подозревая, что Гильда не до конца честна с ним.
— Да-да, конечно! — воскликнула Гильда. — Как я мота предположить, что подобное может произойти со мной на приеме в вашем доме!
— И, видимо, ни на каком другом приеме, — иронично усмехнулся маркиз.
— Нет, разумеется, нет!
— Вы можете поклясться, что не знали, для чего вам подложили эту записку?
— Я клянусь вам!
Гильда вспомнила, как вернулась в дом, когда заиграла музыка.
— Мне показалось, что в моей сумочке что-то лежит, — сказала она. — Я решила подняться наверх, посмотреть, что это такое. И вдруг кто-то потянул сумочку за ленты.
Гильда перевела дыхание.
— Там было так людно, что я подумала, кто-то просто задел меня. И вдруг это повторилось снова. Я решила придержать сумочку и наткнулась на мужскую руку!
— Что это был за мужчина? — спросил маркиз.
— Я не знаю…
— Вы видели его лицо?
— Да… да… Я повернула голову… это был высокий молодой человек… лоб у него достаточно открытый… Но я только мельком успела рассмотреть его.
— Он пытался заговорить с вами?
Гильда не сразу вспомнила, что произошло потом.
— Он только извинился… и исчез…
— Что вы решили делать после этого?
— Я поднялась наверх, в комнату, где лежала моя пелерина.
— И открыли сумочку?
— Да…
— И о чем вы подумали, вынув содержимое?
— Сначала я не поняла, что это такое, — тихо ответила Гильда. — Но потом, прочитав о расположении кораблей и армейских частей, решила, что эта информация предназначалась нашим противникам.
К концу фразы ее голос был едва слышен.
Гильда и представить себе не могла ничего более унизительного, чем признаваться маркизу в том, что она втянута, пусть и невольно, в шпионаж.
— Так вы говорите, что поняли всю важность полученной информации? — спросил маркиз.
По его тону Гильда поняла, что он обвиняет ее не только в том, что она знала о важности переданного сообщения, но также в том, что стала соучастницей.
— Клянусь вам, — сказал она. — Клянусь всем, что для меня свято, я понятия не имею, почему эта записка попала именно ко мне!
Гильда сознавала, что говорит не правду.
Она прекрасно знала, что шпионы выбрали именно ее, так как считали, что она — это Элоиза.
Девушка с ужасом вспомнила набитый доверху золотом саквояж, спрятанный у нее в спальне.
Это были деньги Элоизы. Грязные деньги, заработанные на жизнях сотен солдат и матросов, а возможно, и мирных жителей.
Мысль, посетившая ее, была так страшна, что Гильда встала с кушетки, не в силах усидеть на месте.
Маркиз видел, что она бледна как смерть.
— Что мне делать? — спросила она, подойдя ближе. — Как мне объяснить, что произошло?
— Вы спрятали записку у меня в спальне, — медленно произнес маркиз. — Почему вы не отдали мне ее лично?
Гильда отвела взгляд. Она никогда не сможет сказать правду.
— Я боялась, — тихо произнесла она.
— Боялись меня или того, что вас могут отправить в тюрьму?
— Вы хотите сказать… меня могут… арестовать?
Маркиз стоял неподвижно, а Гильда, не в силах сдержать рыданий, закрыла лицо руками, — Я так боюсь… пожалуйста… помогите мне! — прошептала девушка.
Когда она отняла руки от лица, по щекам ее текли слезы.
— Вы считаете… меня… могут повесить… или расстрелять за шпионаж?
Эта догадка была просто убийственна. На лице маркиза было написано обвинение, словно он имел право судить ее.
48 
