очень нудно 
130 
Шлейф пыли желтым облаком поднимался над дорогой. Чуть дальше еще один шлейф, черный, пачкал светло-голубое, мутное от жары небо. За спиной Фаргала кто-то приложился к фляжке, и эгерини непроизвольно облизнул губы. Стебли травы щекотали кожу на горле. Фаргал потер ее ладонью, затем положил руку на ровно подстриженную белую челку коня. Жеребец следил за хозяином умным выпуклым глазом. Конь лежал на боку, и начинающие желтеть метелки травы поднимались на высоту локтя над гладким шелковистым боком. Жеребец лежал неподвижно, только время от времени дергал атласной шкурой, спугивая жирных наглых слепней.
Отряд приближался. Фаргал уже мог различить всадников, ехавших в колонну по трое. Эгерини волновался. Он впервые видел фетских солдат. Слово «Фетис» же для него означало – Нифру. Поэтому он подозревал, что сложившееся в Карнагрии мнение о фетсах как людях никудышных, а солдатах вообще никаких – пустая похвальба. Страна, рождавшая таких женщин, как Нифру,– великая страна. А ее «никудышные солдаты» играючи отхватили здоровенный кусок Карнагрии.
Но как бы Фаргал ни относился к Нифру, это не мешало ему прикидывать, как получше и с меньшими потерями отправить в страну мертвых сотню ее соотечественников.
Колонна поравнялась с холмом, на котором засели наемники. Эгерини насчитал тридцать две шеренги – девяносто шесть человек, не считая командира и расчета в колеснице. Сверху фетсы, одетые в тусклые серо-зеленые куртки, казались огромной гусеницей, посверкивающей колючками копий.
Наемники не издавали ни звука. Их кони – тоже. Фаргал порадовался, что как следует вымуштровал парней, исходя из своего разбойничьего опыта. Сейчас только внезапность могла подарить им победу.
– Передай: стрелять после моего сигнала,– прошептал эгерини ближайшему десятнику.
Хвост фетской колонны миновал холм. Две последние шеренги отстали шагов на двадцать.
– Готовьсь! – тихо проговорил Фаргал.
Он выждал, пока последние фетсы скрылись за пыльным облаком, и негромко свистнул.
Белый жеребец, обрадованно заржав, встал на ноги. Фаргал прыгнул в седло и сразу пустил коня вскачь. Он не оглядывался, но слышал, как его воины прыгают в седла. Воздух пел в ушах, а земля пела под ударами копыт.
Наемники мчались молча, командир отучил их раньше времени разевать глотки. Пыль скрывала их от врага, и фетсы не сразу заметили всадников. Задние, отставшие, завопили и пришпорили коней, сбив строй тех, кто ехал впереди. Дорога, зажатая между двумя холмами, не позволила фетсам быстро развернуться. Кто-то поскакал в голову колонны, кто-то схватился за лук. Около дюжины стрел полетело в атакующих, но без толку. Во-первых, далеко, во-вторых, стреляя снизу, не слишком опытный лучник всегда забирает выше цели.
Сбившиеся в кучу всадники, захлебывающийся хриплый рожок командира, бородатые широкие лица под круглыми, похожими на луковицы, шлемами…
Стрела свистнула над плечом Фаргала. Эгерини рванул левой рукой поводья, разворачивая коня. Теперь он скакал наискосок к дороге. Длинные стебли травы хлестали по ногам жеребца. Горячий ветер сдул пот с лица эгерини, но подкольчужная куртка насквозь промокла от пота, и старые шрамы на спине ужасно чесались.
Путь от вершины холма до дороги казался невероятно долгим. Таким долгим, что Фаргал едва не упустил миг действия. Но не упустил. Сто шагов.
– Ай-йа-а! – испустил он пронзительный визг и выдернул из налуча заранее снаряженный лук.– Ий-ийи-я-а!
Швырнув поводья, он, не целясь, выпустил три стрелы. И сквозь вопли, грохот копыт и лязг сотрясающегося железа чуткое ухо эгерини различило звонкие щелчки тетив. Стая смертей пронеслась у него над головой и пала на колонну. Пронзительно заржали раненые лошади, закричали люди… И тут, грохнув, как молот в днище пустой бочки, ударил стреломет фетской колесницы. Фаргал тесно прижался к холке коня. Тяжелые стрелы прошли над ним с басовитым гудением, и крики за спиной дали понять эгерини: враги тоже начали собирать кровавый урожай. Но вопли раненых тотчас заглушил яростный клич живых:
– Фар-гал! Фарг-гал!
Звук собственного имени, выдохнутого из десятков глоток, подстегнул эгерини. Он ударил коня каблуками с такой силой, что белый жеребец всхрапнул и ринулся вниз, словно падающий сокол. Он был всего в шести прыжках от ощетинившихся копьями фетсов, когда стреломет ударил вновь, и еще шестнадцать тяжелых стрел унеслись в сторону нападающих. И взяли больше жизней, чем вся беспорядочная стрельба фетских лучников.
130 
