Последние отзывы

  38  

Ария в изумлении рассматривала записку, когда из-за соседней двери послышался шум. Неприятный хриплый голос со злостью произнес:

– И буду вам признательна, если вы не будете подбивать их писать мне грубые записки. Я вас спрашиваю: это мой дом или нет? Если кто-нибудь из вас еще хоть что-то скажет, можете убираться обе. Я не потерплю, говорю вам. И не думайте, что я собираюсь носить еду вам наверх. Или спускайтесь за ней, как все остальные, или оставайтесь без еды. У меня только две руки, и я не в состоянии делать больше, чем уже делаю, это факт.

Другой голос что-то тихо возразил, но его тут же оборвали.

– Вам хорошо сидеть здесь, наверху, как герцогиня, которой все прислуживают. Но я этого больше не потерплю, поняли? Вы мне до смерти надоели со своими болячками. Я вам ясно сказала: никаких обедов наверху. Если вы не можете ходить, меня это не касается. В вашем возрасте вам уже пора быть либо в больнице, либо в могиле!

Дверь неожиданно распахнулась и на лестничную площадку вышла низкорослая женщина с красным лицом и слишком близко посаженными глазами, ее крашенные хной волосы были завиты в тугие кудельки. На ней был тесный кружевной джемпер и слишком короткая юбка, обтягивающая зад. Ее грубые толстые руки унизывали дешевые кольца, а большие толстые уши украшали тяжелые жемчужные сережки.

Она все еще орала, но, завидев Арию, осеклась, как будто голос ее вдруг застрял в глотке.

– Что вам нужно? – враждебно спросила она. В то же время в ее маленьких, острых глазках мелькнуло что-то похожее на почтение, когда она окинула взглядом внешний вид Арии и корзинки с цветами и фруктами у нее в руках.

– Я приехала навестить миссис Хоукинз, – ответила Ария.

Женщина плотно прикрыла дверь позади себя.

– Боюсь, сегодня она плохо себя чувствует и не может никого принять, – быстро сказала она. – Очень жаль, но так велел доктор. Эти цветы и фрукты для нее? Я передам ей, когда ей станет немного лучше.

Она протянула руку к цветам, но девушка не обратила на это никакого внимания.

– Я от ее внучки, мисс Карло, – сказала она, – и должна ее увидеть. Это важно.

– Ну, а я говорю вам, что это невозможно, – ответила женщина. – Я миссис Джонсон. Видите ли, это мой дом, здесь миссис Хоукинз живет на полном пансионе, а я о ней забочусь. На прошлой неделе приходил доктор и сказал: «Никаких посетителей, миссис Джонсон, пока я не разрешу». Сами понимаете, я должна выполнять его указания.

Ее тон стал заискивающим, но было видно, что в остальном она настроена решительно.

– Можете пойти позвонить доктору, если хотите, – сказала Ария, – но я приехала увидеть миссис Хоукинз, и я ее увижу. Если она действительно больна, то, думаю, мисс Карло пересмотрит свое решение.

– Понимаете, дело в том, что она вообще-то не в себе, – сказала женщина, приблизившись к девушке и понизив голос. – Она же старая, ей восемьдесят два! А чего вы еще хотите? Я забочусь о ней как дочь, ничем не гнушаюсь. Но когда люди стареют, они становятся упрямыми и начинают выдумывать, что к ним плохо относятся. В самом деле, будет лучше, если вы просто оставите цветы, а я их передам обязательно.

– Мы понапрасну теряем время, миссис Джонсон, – твердо сказала Ария. – Почему бы вам не открыть дверь позади вас и не позволить мне увидеть миссис Хоукинз?

– Ну что ж, смотрите, – грубо ответила миссис Джонсон. – Только не говорите потом, что я вас не предупреждала. В этом возрасте они, как говорится, за свои слова не отвечают.

Она распахнула дверь, и Ария прошла мимо нее в маленькую узкую комнату с окном во двор, пропускающим мало света. В углу стоял стул с рваной обивкой и просиженным сиденьем, едва не достававшим до пола.

В камине, по-видимому, уже очень давно не разжигали огонь, а других признаков отопления не было видно. На старомодном мраморном умывальнике громоздились грязные тарелки, треснутый таз и еще какие-то туалетные принадлежности. Потертый линолеум был застелен единственным ковриком, настолько грязным, что трудно было сказать, какого цвета он был когда-то. Олеография, изображающая королеву Викторию, служила единственным украшением выцветших обоев, отставших по углам комнаты от ветхости и сырости.

На кровати лежала старая женщина, укрытая несколькими ветхими, тонкими одеялами. Вид у нее был очень больной: лицо цвета старой слоновой кости, почти бескровные губы. Когда Ария приблизилась к ней, она выдавила улыбку.

– Я слышала, вы сказали, что приехали от моей внучки, дорогуша, – сказала она. – Она получила весточку от меня?

  38