очень нудно 
42 
На мгновение Андре показалось, что сестра Девоте в окружении птиц существует только в его воображении так же, как перед тем — в одеянии невесты. Но женщина, как и ее пернатые питомцы, была вполне реальной.
Андре почувствовал, что не может уйти просто так, не поговорив с нею.
Считая, что подглядывать, спрятавшись в зарослях, — неудобно, он решительно шагнул на поляну.
Птицы тут же испуганно упорхнули. Монахиня в растерянности подняла глаза и встретилась взглядом с Андре.
Вопреки его опасениям, на этот раз она не попыталась убежать.
Сестра Девоте с улыбкой поднялась навстречу Андре.
— Как рано вы пришли! — сказала она, словно ожидала его встретить.
— Я не мог спать, — признался Андре пресекшимся от волнения голосом.
— Я тоже, — тихо, почти шепотом отвечала девушка. Она отвела взор и застенчиво добавила:
— А знаете, я ведь пришла сюда в надежде встретить вас.
— Должно быть, я почувствовал, что вы меня ожидаете, — отозвался Андре.
Указав на поваленный ствол дерева, Андре предложил девушке присесть и сел сам.
Монахиня молча опустилась рядом. Андре спросил:
— Как вы думаете, ваши птички вернутся?
— Вернутся, если вы будете сидеть тихо, — ответила сестра Девоте.
— Мне бы тоже хотелось их покормить, — заметил Андре, которому эта мысль только что пришла в голову.
Монахиня молча достала из сумки горсть зерна и насыпала на ладонь Андре.
— Теперь надо вытянуть руку и ждать, — пояснила она.
Вытянув ладонь с зернами перед собой, она застыла в неподвижности. Андре последовал ее примеру.
Птицы не заставили себя ждать. Уже через несколько секунд они вернулись к прерванной трапезе. Пожалуй, теперь их слетелось еще больше. Появление второй кормушки, очевидно, их обрадовало.
Андре, которому прежде не случалось размышлять о райской жизни, подумал, что именно так было в Эдемском саду. Тишина, нарушаемая только щебетом птиц, мир и покой. Сейчас он не вспоминал об опасностях, подстерегавших здесь человека на каждом шагу. Он был весь во власти этого мгновения.
Сердце радостно билось в его груди. Рядом с очаровательной маленькой монахиней он забыл обо всем на свете.
А сестра Девоте, такая нежная, такая хрупкая, вся светилась счастьем. Молодые люди молчали, но чувствовали, что переживают необыкновенный момент, и упивались неизъяснимым блаженством.
Они не могли бы сказать, сколько просидели бок о бок без слов, без мыслей, целиком отдавшись этому сладостному моменту.
Когда птицы расклевали весь корм, Андре решился нарушить тишину:
— Я хочу поговорить с вами.
Его шепот мгновенно спугнул птичек. Сестра Девоте бросила на землю остатки зерна.
— Почему вы хотели встретиться со мной? — серьезно спросил Андре.
Этот прямой вопрос вызвал румянец смущения на щеках маленькой монахини.
— Когда вы ушли, я подумала, что говорила с вами недоброжелательно. Я поняла, что не должна вас бояться. Мне действительно хотелось бы вам помочь, хотя я не представляю, чем я могла бы быть вам полезной. Ведь никакие тайны мне неизвестны. Во всяком случае, я хотела… попросить у вас прощения.
— И вы пришли сюда ради встречи со мной? — спросил Андре.
— Да, — просто призналась девушка. — Я почему-то надеялась, что вы сюда вернетесь. Не знаю, собирались ли вы зайти к нам в монастырь… Я решила во что бы то ни стало поговорить с вами и пришла сюда.
— Вы не ошиблись, — кивнул Андре. — Если бы я не нашел вас на этой поляне, то обязательно постарался бы разыскать в монастыре. Я так ждал этой встречи, мне вам надо так много сказать! Мне не так важна ваша помощь… Я не мог заснуть всю ночь, потому что думал о вас.
Эти слова напугали монахиню. Быстро взглянув на Андре, она отвернулась.
Но это уже был страх иного рода.
— Я был поражен этой встречей, — сказал Андре, чтобы успокоить девушку.
— Но почему? — дрожащим голоском спросила она.
— Видите ли, я знал, что поблизости от плантаций де Вилларе должна быть какая-то церковь. Но я никак не ожидал найти здесь монастырь. Мне не приходило в голову, что в этой стране, тем более в такой глуши могут существовать монастыри.
— Женских монастырей на Гаити не менее десяти, — более уверенно произнесла сестра Девоте.
Когда речь зашла о монастырях, она почувствовала твердую почву под ногами.
— А наша община, пожалуй, самая маленькая, — продолжала она.
— Еще меня поразило то, что вы — монахиня. Как вы могли удалиться от мира такой юной? Неужели вам не хотелось завести семью, может быть, навсегда уехать из этой страшной страны, во всяком случае, жить полнокровной жизнью?
42 
