62 
— Какой ты добрый, — прошептала Саона. — Я еще не привыкла говорить про свое чувство. Настанет день, и я смогу выразить свою любовь словами.
Но слова были излишни. Оба чувствовали, что принадлежат друг другу навеки. Даже поженившись, они не могли бы стать более близкими. Их сердца с самого начала были настроены в унисон и бились в одном ритме.
Продолжая держать руку невесты, Андре почувствовал, как ее тоненькие пальчики распрямились и ослабли. Девушка дышала спокойно и ровно. Она спала.
«Что за удивительное создание!»— подумал Андре.
В Лондоне он знал немало молодых девушек, некоторые из них ему очень нравились. Прежде он вполне мог допустить, что рано или поздно женится на одной из них.
Но как все они отличались от Саоны! Он не мог вообразить изнеженную городскую красавицу спящей под открытым небом на жесткой циновке, проводящей день в седле под палящим солнцем, бесстрашно встречающей опасность.
Тем не менее выносливость и твердость характера ничуть не умаляли женственности и нежности Саоны. Поистине стоило явиться на этот остров, чтобы встретить ее и сделать своей спутницей на всю жизнь, «Правда, еще неизвестно, долгой ли будет эта жизнь», — подумал Андре.
В следующий миг сон сморил его.
На следующее утро Томас еле разбудил своих хозяев.
Они продолжали свое изнурительное путешествие. Когда Андре подсаживал Саону в седло, она невольно вскрикнула. Он не стал спрашивать, что с ней. Это было ясно и без слов: ноги девушки не желали двигаться, а спина — гнуться.
Однако выбора у них не было. Вначале кони скакали галопом, но когда солнце стало припекать, перешли на шаг.
По временам Андре приходилось прилагать усилия, чтобы не заснуть в седле.
Томас ехал молча. Саона иногда начинала что-то рассказывать, но быстро умолкала. Она старалась успокоить жениха, понимая, что тот укорял себя за то, что не может облегчить ей тяготы пути.
Путь в Кап был не таким тяжелым, как из Порт-о-Пренса в поместье де Вилларе.
Двигаясь почти без отдыха, они проделывали за день большие расстояния. Томас был вполне удовлетворен их продвижением.
Эта ночь застала их среди полей. На мили вокруг тянулись плантации сахарного тростника. В этих местах трудно было выбрать подходящий участок для ночлега.
Чернокожий слуга долго прикидывал, где бы им остановиться. Наконец, он увидел неподалеку три раскидистых дерева. Вскоре путники свернули на полузаросшую тропинку, отходившую именно в нужном направлении от основной дороги.
Через пять минут они уже спешивались со своих лошадей.
При ближайшем рассмотрении деревья оказались не такими уж высокими и тенистыми. Но солнце клонилось к закату, следовательно, тень была уже ни к чему. Небольшая полянка была единственным подходящим местом для ночлега.
Томас достал еду, купленную среди дня в деревне. Это были кукурузные початки и сушеные кусочки мяса.
Есть пришлось всухомятку. О том, чтобы что-нибудь подогреть, не могло быть и речи, вдалеке виднелась деревушка, откуда обязательно увидели бы костер. Зато на десерт у слуги были заготовлены фрукты, которые немного скрасили скудную пищу.
Молодые люди, обессиленные дорогой, легли после ужина и вновь заснули почти сразу.
Несмотря на усталость, Андре проснулся перед рассветом. Его очень беспокоило, как Саона переносит путь, и он не мог спокойно спать. Накануне Андре заметил, что от усталости девушка не может прямо сидеть в седле.
Пожалуй, ей было бы удобнее, если бы она ехала вместе с ним на его лошади.
Однако от этой идеи пришлось отказаться. Монахиня, сидящая на лошади вместе с мужчиной, который нежно прижимает ее к себе, вызвала бы подозрение у любого встречного.
Что же, приходилось мириться с действительностью. Во всяком случае, если их путешествие закончится благополучно, у Саоны будет время отдохнуть. Впереди были сутки пути, а потом — Кап.
Размышления Андре прервал приход Томаса. Бог знает, когда черный слуга ухитрялся спать. Андре лишь видел, как он растворяется в темноте, когда ложился спать, а открывая глаза, встречал его совершенно бодрым.
— Мсье собираться! — сказал Томас хриплым шепотом.
— Прямо сейчас, среди ночи? — спросил Андре. Впрочем, сознавая опасность, он не собирался протестовать.
— Барабаны. Угроза, — только и сказал Томас.
— Барабаны… — повторил Андре. Лишь теперь он услышал отдаленный бой, раздававшийся не громче ударов человеческого сердца.
62 
