очень нудно 
49 
Но вскоре мне самой надоело произносить монологи, и я начала задавать вопросы. Не то чтобы мне было очень интересно, чем же занимается мой муженек, а просто для того, чтобы не выглядеть сумасшедшей, разговаривающей сама с собой. Не помогло. На то, что меня все-таки слышат, указывала лишь очень быстро увеличивающаяся кучка испорченной бумаги.
Когда же я поняла, что это бесчувственное бревно просто так не проймешь, в ход пошла более тяжелая артиллерия в виде пения песен и оранья частушек, отчасти не совсем приличного содержания. Мне было плевать с высокой колокольни, что обо мне подумают окружающие, но на нервы мое пение действовало не только тому, на кого и было изначально рассчитано. Разномастный народ выбегал изо всех щелей посмотреть, кто и за что так сильно мучает умирающую в страшных муках кошку или водит ржавой пилой по стеклу. Ну что я могу поделать, если у меня с детства ни голоса, ни слуха нет? Никогда не думала, что неумение что-либо делать может оказаться так кстати.
Как же Полоза все это бесило! Но он продолжал стойко держаться, терпеливо объясняя всем подряд (но чаще игнорируя), что я — существо, не привычное к горному воздуху, и просто обязана развивать легкие по рекомендации лучших светил современного лекарского дела. Ему если и не верили, то тщательно это скрывали. Правильно, кто же против сына самого Владыки слово скажет? А когда я однажды выводила верхнюю «ля» в очень жалобной и слезоточивой народной песне про несчастную любовь прекрасной царевны к ужасному троллю, нас отловил сам Владыка и пригрозил обоих выставить вон из дворца, если Полоз не примет никаких мер по устранению этих мерзких звуков, очень громко называемых мною сольным вокалом.
— Я смотрю, у вас тут никто не любит народное творчество, — обиженно заявила я, внимательно дослушав гневную отповедь свекра, адресованную не столько мне, сколько моему муженьку.
— Эти вопли, от которых даже алмазы тускнеют, ты называешь народным творчеством? — полыхнул на меня зеленым взором Владыка и снова поднял глаза на сына. — Полоз, избавь меня от этого кошмара!
— Может, ты сам это сделаешь? — нагло предложил отцу мой муженек, скрестив руки на груди и слегка придавив меня в кармане. Специально ведь это сделал, гад!
— Это твоя жена, вот сам и разбирайся с ней, — рыкнул Владыка. — Но чтобы я больше этого показательного выступления не слышал! До сих пор в голове звон какой-то посторонний стоит.
И быстренько ретировался, оставив нас в гордом брачном одиночестве. Мы на пару проводили его удаляющуюся спину долгими взглядами: я — ехидным, Полоз — хмурым.
— Да-а, — задумчиво протянула я. — Не везет тебе в последнее время, дорогой.
— Не везет, — в кои-то веки согласился со мной мой благоверный и глянул так, что купание в сливном бачке показалось мне пляжным отдыхом по сравнению с теми карами, которые могли грянуть в ближайшем будущем.
Ура! Вот уже второй день подряд я праздновала свою первую победу. Правда, молча и в компании только с самой собой, но меня подобное обстоятельство не очень огорчало. Я наконец-то спокойно дочитала книжку, меня никто никуда не таскал в неудобном и тесном кармане, и самое главное — я была одна. Моя основная проблема пока что была решена. Еще раз ура!
Полоз, во избежание неприятностей с отцом, остерегался моей милой компании за пределами нашей комнаты, и потому в течение дня наведывался крайне редко, но, как правило, всегда в самые неожиданные и не совсем подходящие моменты. Видимо, хотел застать меня врасплох и наконец узнать, как же я выгляжу на самом деле (цель женитьбы он еще не забыл, к сожалению), но не тут-то было. Со слухом у меня все в порядке, а он топал по коридору так, что только безнадежно мертвый не услышал бы, поэтому его план внезапности был изначально обречен на провал. Все наши немногочисленные разговоры сводились в основном к одному: кто из нас больше похож на человека как в прямом, так и в переносном смысле, но компромисса пока еще не было найдено ни разу, а последнее слово чаще всего оставалось за мной.
Думаю, не надо говорить, что из комнаты меня тоже никуда не выпускали. Гады, конечно, но мне пока это было на руку. Вот интересно, если бы папашка знал, как меня тут «любить» будут, он согласился бы на этот брак? Хотя ему-то что, не его же замуж выдали.
Но такая моя безмятежная и славная замужняя идиллия длилась недолго. Я еще насладиться ею в полной мере не успела, только-только привыкать начала, когда однажды посреди белого дня вернулся мой благоверный. А с утра говорил, что дел по горло… Обманщик!
49 
