98 
Дэни провела кончиками пальцев по драгоценному ожерелью, не пропуская ни одной жемчужины, ни одного бриллианта.
– Не знаю почему, но когда я надеваю его, то чувствую себя лучше.
Каро отошла, чтобы оценить проделанную работу. Придирчиво оглядела каждый участок.
– Вы выглядите так, словно готовы лицом к лицу встретиться с драконом, войдя в его логово.
Дэн и вздохнула и поднялась со стула.
– Пожалуй, я и вправду готова. – Но в глубине души она не была столь уверена. Ясно, что Рейфел хочет сказать ей что-то важное, и по тому, как он ведет себя, скорее всего это не сулит ей ничего хорошего.
Неужели когда-нибудь настанет день, когда между ними больше не будет никаких недомолвок и тайн? Когда она сможет посмотреть ему в глаза без страха и угрызений совести? Кто знает? Но только не в этот вечер.
– Пожелай мне удачи, – сказала Дэни. Подобрав подол платья, она прошла по ковру к дверям, машинально вздернула подбородок и вышла в коридор.
Подойдя к мраморной лестнице, она задержалась, посмотрев вниз. В темно-синем сюртуке и пепельно-серых бриджах, белый шелковый платок небрежно повязан на шее – Рейфел был так красив, что ее сердце болезненно сжалось.
Высоко подняв голову, она спускалась по лестнице ступенька за ступенькой, чувствуя, что он следит за каждым ее шагом. Синева его глаз, казалось, стала еще ярче, возможно, печальное выражение усиливало их цвет.
Пока он провожал ее в большую столовую и усаживал напротив в конце стола, она поймала себя на том, что изучает его из-под опущенных ресниц.
– Я распорядился на кухне приготовить особенную еду в честь этого случая, – сказал он.
Одна ее бровь поползла наверх.
– А что это за случай?
– Благодарность за то удовольствие, которое ты доставила мне прошлой ночью.
Дэни бросила на него быстрый взгляд. Едва ли ей понравится, если он будет настаивать на том, чтобы она постоянно ублажала его подобным образом. Это превращало ее в распущенную женщину.
Но Рейф, похоже, думал иначе. Он то и дело останавливал взгляд на ее груди, представленной на обозрение благодаря глубокому декольте, и в глубине его синих глаз вспыхивало желание, чего она не замечала уже давно.
Может, прошлая ночь не была бесплодной затеей? И ей удалось сделать то, о чем она мечтала, – растопить лед между ними?
Подали еду, по меньшей мере полдюжины блюд. Устрицы в соусе из анчоусов, черепаховый суп, малосольная семга и жареный молочный поросенок. Дэни так нервничала, что почти не притронулась к еде. Рейф тоже ел меньше обычного. Когда они закончили с десертом – сладким кремом, посыпанным миндалем, им подали последний бокал вина, и Рейф отослал лакеев из столовой.
Едва дверь за ними затворилась, он поднял тяжелый хрустальный бокал.
– За будущее, – сказал он, глядя ей в глаза.
– За будущее, – эхом повторила она, и новый прилив тревоги обдал ее.
Рейф сделал глоток, Дэни последовала его примеру и выпила, может быть, чуть больше, чем хотела.
Он опустил бокал, пристально глядя на нее, его длинные пальцы сжимали ножку бокала, и рубиновый напиток чуть покачивался в хрустальной чаше.
– Ты помнишь то обещание, которое дала мне не так давно?
Она заморгала и закашлялась.
– Обещание?
– Это было в ту ночь, когда я спросил тебя об ожерелье и ты призналась, что отдала его Роберту Маккею.
Губы внезапно пересохли, и она облизала их.
– Я… Я помню…
– Ты обещала тогда, что никогда больше не будешь лгать мне.
– Да…
– Но ты опять лжешь, Дэни. Так?
Она задрожала, ей захотелось еще выпить вина.
– Что… Что ты имеешь в виду?
– Когда ты собиралась сказать мне, что не сможешь родить ребенка?
Кровь ее застыла в жилах. Она окаменела, ледяная рука сжимала ее сердце, мучительная боль не давала вздохнуть…
– Когда, Даниэла?
Она потянулась к своему бокалу, но Рейф перехватил ее руку.
– Когда ты была намерена сообщить мне это, Даниэла?
Ресницы затрепетали, она подняла на него глаза. Слезы струились по щекам.
– Никогда… – прошептала она и зарыдала.
Ее грудь разрывалась от рыданий. Нет, так не плачет та, которую уличили во лжи. Это были страстные, горькие рыдания женщины, которая не может дать дитя любимому человеку. Ее жизнь была разбита раз и навсегда. Она утопала в слезах, и не могла остановиться, и даже не заметила, как Рейф поднял ее со стула и крепко прижал к груди.
– Все хорошо… Все будет хорошо…
98 
