очень нудно 
77 
– Спасибо, полковник. – Он вздохнул. – Наш брак был недолгим. И чего скрывать, в этом деле были замешаны деньги. Но меня очень привлекало ее прелестное, изящное тело. Не я первый, не я последний. Увы, такие вещи для нашего брата нередки.
– Да, женщины умеют пользоваться нашими слабостями, – сказал Лафон, направляясь к двери.
– Судьба, кажется, сыграла со мной злую шутку. Вы не согласны, полковник? Останься я в Англии, я бы мог быть очень состоятельным человеком. Как видите, рок может оказаться самым безжалостным врагом, не правда ли?
– Да, майор. Судьба переменчивее самой ветреной женщины.
Дамиан подождал, пока уйдет полковник, и, закрыв за ним дверь, тяжело привалился к ней. Желудок словно наполнился свинцом. Стучало в голове. В ушах начался рев, вытеснивший все другие звуки. О ужас! Он просто не мог поверить в эту кровавую историю. Не зря всю неделю его преследовало странное чувство, предвещавшее беду.
Он направился в угол комнаты к резному буфету рядом с камином. Вынул дрожащими руками пробку из хрустального графина с коньяком и не глядя плеснул в рюмку. Сделал длинный глоток, чтобы хоть немного успокоиться, затем еще один.
В считанные секунды Дамиан допил рюмку. Снова наполнил и опять выпил до дна. Ему хотелось напиться, чтобы отлегло от сердца. Хотя он понимал бесполезность занятия, все же надеялся на время притупить боль.
Александра погибла из-за него. Он не мог избавиться от этой мысли. До конца жизни ему будет недоставать ее.
Боль разрасталась и распространялась с каждым ударом сердца – сверлящая, рвущая, скручивающая. Жестокие, мучительные ощущения заполняли все суставы и мышцы, проникали в вены подобно кипящему маслу.
Сколько лет он жил, ни о ком и ни о чем не беспокоясь. Был короткий период, когда он чувствовал себя счастливым. Пока был жив Питер. Когда его не стало, он почувствовал себя одиноким. И потом, как в быстро промелькнувшем сне, он пробыл с Александрой, открыв в себе новые чувства, о которых не подозревал. Теперь и Александра покинула его, хоть и не по своей воле. Ему снова больше не о ком заботиться.
Он забрал графин с коньяком и вернулся к письменному столу. Тяжело опустился в кожаное кресло, свесил голову, держа перед собой пустую рюмку.
Несомненно, ему было тяжело после смерти Питера, но те ощущения не шли ни в какое сравнение с его теперешними страданиями. Он чувствовал себя так, словно ему растоптали душу.
Боль, несмотря на большую дозу коньяка, не ослабевала. Ему казалось, что из груди у него вырвали сердце, что он уже мертв и горит в адском огне.
Дамиан вновь наполнил рюмку и тотчас осушил ее. Пальцы до боли сжимали стекло. Когда он снова потянулся к графину, то поймал свое отражение в небольшом серебряном медальоне, висевшем у него на шее.
Только сейчас Дамиан заметил, что лицо его мокро от слез.
Селеста Дюмен тихо стояла в ногах старой железной кровати. Белая краска, покрывавшая латунные дуги, во многих местах полопалась и облупилась. Под изношенным стеганым одеялом из розового атласа лежала спящая девушка. Двадцать лет назад Селеста была такой же хрупкой, как она. Сейчас некогда подтянутое тело обрюзгло, грудь утратила упругость, а кожа – эластичность. Длинные, орехового цвета, волосы начали редеть и терять блеск. А когда-то она была красавицей ничуть не хуже этой девушки.
Селеста обошла кровать и встала сбоку. Девушка все еще дышала часто и поверхностно. Было видно, как трепещет тонкая жилка на шее. Селеста протянула руку и провела пальцем по белой коже, убедившись в ее нежности. В лучах лампы огромный рубин, который она всегда носила на среднем пальце, на фоне бледной шеи девушки казался каплей крови.
Селеста легким движением еще раз прошлась по необыкновенно гладкой коже с редкостным оттенком слоновой кости. Никогда еще она не встречала такого прекрасного лица и яркого цвета волос. Они были каштановые с медным отливом и напоминали полированное розовое дерево. Женщина пригладила их и разложила веером на подушке.
Она наклонилась еще ниже. Переливающаяся масса тяжелых волос словно обжигала пальцы, и она почувствовала, как у нее под черным кружевным халатом отвердели соски. Чем дольше она смотрела на девушку, тем туже становились кончики под шероховатой тканью и быстрее бежала кровь в венах. Она чувствовала, что начинает пылать огнем страсти.
Селеста нагнулась и приподняла одеяло. Пониже повязки, прикрывавшей рану молодой женщины, плавно вздымалась и опадала грудь – изумительной формы, полная и упругая, с возбуждающе выступающими сосками. У нее задрожала рука, когда он обхватила с одной стороны эту дивную плоть. Кожа раненой была по-прежнему горяча. Лихорадка не спадала, заставляя девушку ворочаться и метаться.
77 
