2 
— Почту за честь, — сказал герцог.
Девушка говорила по-английски, поэтому он ответил на том же языке.
— Мы не могли бы где-нибудь… присесть?
— Ну конечно, — ответил он.
Предложив незнакомке руку, герцог повел ее по площади. Благодаря своему высокому росту, он легко прокладывал дорогу в толпе, пока не увидел кафе, где вроде бы были свободные места.
Герцог выбрал столик в глубине, у самых стен «Кареты Счастья», где было потише. Все предпочитали сидеть как можно ближе к гуляющим и танцующим на площади.
Девушка села, и герцог подозвал официанта.
— Что будете, — спросил герцог, — вино или шоколад?
— Пожалуйста, шоколад. Сделав заказ, герцог повернулся к своей спутнице.
Она очень молода, решил он, а еще ему показалось, хотя он мог ошибаться, что глаза девушки смотрят на него сквозь черную маску с легкой тревогой.
— Вам, наверно, кажется очень странным, милорд, что я так обратилась к вам, — сказала она своим взволнованным голоском, — но мне так… страстно хотелось поговорить с вами… об Англии.
— Об Англии? — удивленно переспросил герцог.
— Я тоскую по дому, — ответила девушка.
Герцогу стало смешно. Он не ожидал услышать такое в Венеции, да от кого — от англичанки!
— Вы не наслаждаетесь этим весельем? — спросил герцог, показывая рукой на карнавал.
— Я его ненавижу! — заявила незнакомка.
Герцог поднял под маской брови, и девушка быстро добавила:
— Но я не хочу говорить о себе. Я хочу узнать, сияют ли золотом нарциссы в лондонских парках, по-прежнему ли великолепны лошади на Роттен-Роу, и кричат ли уличные торговцы «Душистая лаванда», когда приносят из деревни свои корзины.
В юном голосе слышалось легкое волнение, и герцог понял, что все, о чем говорила девушка, для нее очень важно.
— Вы не назовете мне ваше имя? — спросил он.
Девушка замерла, и герцог тут же добавил:
— Только имя, конечно! Я прекрасно понимаю, что все мы остаемся инкогнито во время карнавала. Но вы знали, что я англичанин.
— Да, знала, — ответила девушка. — Я увидела вас в гондоле на Большом канапе, и один человек сказал мне, кто вы.
— По-моему, меня водят за нос, — пошутил герцог.
— Возможно, — ответила девушка, — поэтому, я скажу, что меня зовут Катериной.
— Замечательное венецианское имя, — заметил герцог, — однако вы англичанка.
— Наполовину англичанка. Мой отец был венецианцем, но я всю жизнь жила в Англии. Я приехала в Венецию только три недели назад.
— Так вот почему вы скучаете по дому, — догадался герцог.
— Я люблю Англию! — страстно воскликнула девушка. — Я люблю в ней все. Лошадей, людей и даже климат!
Герцог засмеялся.
— Вы действительно пристрастны. Но Венеция очень красива.
— Она как детская игрушка, — пренебрежительно сказала Катерина, — а ее люди — дети. Они целыми днями играют, и никто не говорит серьезно.
— А зачем вам быть серьезной в вашем возрасте?
— Понимаете, я интересуюсь вопросами, до которых венецианцам явно нет никакого дела.
Девушка глубоко вздохнула и, поставив локти на стол, опустила подбородок на руки, так что герцог заметил длинные, тонкие аристократические пальцы.
— Когда я жила в Англии, — тихо сказала она, — люди, приходившие в наш дом, говорили о политике, о книгах и спектаклях, о научных открытиях и изобретениях. Это было так интересно! Но здесь все говорят только о любви.
В юном голосе послышалось презрение, немало позабавившее герцога.
— Когда вы станете постарше, — сказал он, — вы несомненно найдете любовь такой же интересной и захватывающей, какой ее находят большинство представительниц вашего пола.
Герцог говорил слегка насмешливо, и это заставило Катерину посмотреть на него.
— А любовь может быть захватывающей?
— Если ты действительно влюблен.
В тоне герцога прозвучала циничная нотка, которую девушка не могла не заметить.
— Вы не ответили на мой… вопрос, — медленно проговорила она.
— О нарциссах? — спросил герцог. — Когда я уезжал, они цвели вокруг моего дома в деревне словно золотой ковер, и их маленькие желтые трубы были видны по всему Лондону: в саду Беркли-сквер, в Сент-Джеймс-парке и в огромных корзинах торговцев на улицах.
— Так я и думала! — заметно волнуясь, воскликнула Катерина. — А потом расцветет сирень — лиловая и белая, и колокольчики под миндальными деревьями будут ронять свои цветы на зеленые лужайки.
2 
