очень нудно 
98 
– Ого. И как он?
– Да носится по батарее белобрысый двенадцатилетний пацан, седых волос отцу прибавляет. Даже во время обстрела батареи не могли его удержать в каземате – все норовил посмотреть, как там батя супостата гоняет.
– Эх, где мои двенадцать лет. Слушай, а за всей этой кутерьмой парнишку-то не потеряем?
– Кто ж его знает. Было бы жаль. Но что мы-то поделать можем?
– И то верно. Антону бы сказать.
– И что он вынесет для себя из общения с мальчишкой? А потом, думаешь, ему неизвестно, что этот мальчик здесь и где именно его искать? Пустое это.
– Лады. Значит, парней я тебе пришлю завтра поутру. Я их в город отпустил – пусть развеются немного.
– Давай. Все одно люди еще не подошли. Кстати, поехали и мы где-нибудь посидим. А то с завтрашнего дня мне уже будет не продохнуть.
– А давай.
«Тяжело в ученье – легко в бою». Эх, Александр Васильевич, Александр Васильевич. Все так, все верно, но как непросто. Вроде и не первогодки матросы, а вот не ладится, хоть тресни. Понятно, не тому их учили. Если у артиллеристов все более или менее – ну не на корабле орудия, так что с того, считай, та же тесная палуба. Конечно, приходится учиться совсем уж непривычному, но, с другой-то стороны, стрельбу с закрытых позиций уже отрабатывали, когда гоняли Того в Голубиной бухте. Ясно, что там были не эти комендоры, но опять же не с нуля все ладить. А тут…
Если с нахождением на бронеплощадках и самим десантированием еще туда-сюда, все же привычны к корабельной тесноте, то после начинается форменное безобразие. Ни тебе рассыпаться грамотно, чтобы не попасть под обстрел, ни залечь, так чтобы все как надо, с этим вообще труба. Моряк – это тебе не пехтура серая суконная, – элита. Это с какого такого перепугу брюхом пыль мести, какие такие перекаты и перебежки с паданием в ту же землю, а тут еще и дождик зарядил… Мало того что идею Звонарева переодеть в форму цвета хаки на смех подняли даже офицеры, так еще и мараться лишний раз никто не хочет. А ведь не раз и не два отрабатывается десант.
Понятно, что приказ взбалмошного прапорщика выполнят, но до чего же с неохотой. Если бы не было молчаливой поддержки лейтенанта Покручина, то, возможно, все прошло бы куда проще. Но матросы чувствовали, что командир бронепоезда взирает на это как на некое баловство. Придет время – и матросы с залихватским «полундра» разорвут на части любого противника. Это вам не пехота, забитая и замученная, это моряки, народ задорный, храбрый, с куражом, а иным в море и делать нечего. Вот только Звонарев считал, что для проявления беспримерной храбрости матросикам как минимум нужно сохранить в целостности свое бренное тело, а его-то они беречь не хотели.
– И чего вы беситесь, Сергей Владимирович? Ну не с руки нашим матросам уподобляться пехоте, вот и проявляют ленцу. Попомните мои слова, как дойдет до дела, вы еще поражаться будете их храбрости, они еще покажут себя, да так, что стрелки будут с опаской на них поглядывать, а японцы при их виде рыдать.
– Поймите, Роман Дмитриевич, что для этого еще нужно живым остаться. Сдуру поймать пулю любой может, а какой от этого толк. Вы думаете, пехота зря в землю зарывается да учится к каждому холмику припадать, как к мамке?
– Все понимаю, но морскую натуру не переделать.
– Это вы сейчас так говорите, а они, посматривая на вашу поддержку, куражатся, как дети малые, но один-два боя – и будут кланяться и пулям и осколкам, станут искать любую возможность, чтобы избежать смерти или ранения, да вот только опыт этот дорогого будет стоить.
– Вас послушать – так моряки никогда на суше не воевали. Бывало такое, и не раз, и всегда с честью выходили, да наперед пехоты. Так что вы бы не больно-то усердствовали. Вот то, что стрельбы наладили, это дело. Правда, как бы по шапке не дали за эдакий перерасход патронов.
– Людей учить нужно, а без практических стрельб толку не будет. Кстати, надо бы организовать стрельбы и для комендоров, да и вам потренироваться не мешало бы. Отработка нормативов – прекрасно, но практики ничем не заменить.
– Вот смотрю я на вас и диву даюсь: ведь гражданский по сути человек, а говорите правильные вещи…
Вот так вот, как до стрельб или артиллерии – так полная поддержка и понимание, как отработка действий в пешем порядке – полное неодобрение. Поди пойми его, а ведь далеко не глупый человек, весьма неглупый. Придется что-то придумывать. А пока:
– Роман Дмитриевич, я думаю, все же нужно убедить Степана Осиповича разрешить практические стрельбы.
98 
