очень нудно 
92 
Когда Яков уже был в дверях, к столу подошел Джеф и, кивнув в его сторону, коротко поинтересовался:
— Он?
— Он.
— Помните, я говорил про честность поединка? — с задумчивым видом проговорил ветеран.
— Помню.
— Забудьте, — коротко, но решительно обрубил он.
Андрей на это выразительно посмотрел на Джефа, как бы говоря, что он то именно об этом и говорил, ну невозможно свалить эту гору, кроме как сшельмовав или используя оружие.
— Какие у нас дальнейшие планы? — словно не заметив красноречивого взгляда, поинтересовался Джеф. А и чего, собственно, заострять на этом внимание? Он же все сказал, а значит, признал свою неправоту. Поняв, что до конца насладиться у него не получится, Андрей потянулся и высказался:
— А какие планы? Все просто. С Эндрю все вопросы решены, товары он закупит и сам доставит, ему страсть как охота навестить нас. Лошадей тоже оставим у него, вместе с добром. Сами сегодня же, налегке, двинем в поселок, разве только Тони возьмем с собой.
— А он-то нам зачем? — искренне удивился Джеф. — С караваном дойдет.
— Э-э-э, нет. Это же около двух недель. Я ведь от любопытства умру, пока он приедет, а так, глядишь, и результат получим еще до прихода каравана.
Сборы были недолгими. То, что предстояло выступать в долгий путь во второй половине дня, их ничуть не тревожило. Двигаться они будут гораздо быстрее каравана, так что если захотят, то еще до наступления темноты доберутся до ближайшей придорожной таверны, а нет — так и в поле переночуют, не привыкать.
Глава 11
В общем-то, заезжать в этот район не планировалось, причиной этого крюка послужил Тони. Лошади Андрея и Джефа находились в конюшнях торговой гильдии, остальных приказчик устроил в конюшне постоялого двора у северных ворот, так что путникам перед началом путешествия предстояло сделать крюк по городу и вернуться к восточным воротам, иначе пришлось бы двигаться по противоположному берегу Быстрой до самого поселка.
Когда они проезжали площадь перед собором, Андрей обратил внимание, что она запружена народом. Объезжать по большому кругу не хотелось, поэтому они двинулись по периметру площади.
Волей-неволей Андрей присматривался к происходящему вокруг. А происходящее очень сильно смахивало на суд, который он недавно лицезрел, вот только на почетном месте находился не судья, а трое высших представителей церковной иерархии Йорка. Один из них притягивал к себе взор своим черным одеянием с красным крестом на левой стороне груди — как уже знал Андрей, подобное одеяние носили представители инквизиции, а если учесть то обстоятельство, что инквизитор сидел рядом с двумя епископами в красном одеянии — чин у него был неслабым. Сделав этот вывод, Андрей даже передернул плечами от охватившего его озноба. Он слишком много слышал об инквизиторах, и желания обращать на себя внимание у него не было никакого. Тем более, что неизменный атрибут инквизиторов был также неподалеку: куча хвороста со столбом посредине, единственная кара для заблудших еретиков.
С высоты лошади ему было видно, что перед помостом на скамьях расположились представители городских властей во главе с маркграфом. Ну, если сам гордый граф довольствовался ролью простого зрителя, к тому же, скорее всего, обязанного присутствовать здесь, то ему, Андрею, надлежало по-тихому испариться.
Не желая привлекать к себе внимания, и, чего греха таить, выказывая уважение к происходящему, Новак спешился и повел коня в поводу. Джеф, одобрительно кивнув, последовал его примеру.
— …брат Патрик погряз в грехе. Его речи — это речи еретика и богохульника. Он молчит. Изобличенный, он не знает что сказать…
— Все, что надлежало сказать в свое оправдание, я уже сказал на судебном заседании. Здесь мне говорить нечего, ибо я жду суда не вашего, а Господа нашего, — перебивая инквизитора, густым басом заговорил монах, находившийся в углу помоста под крепким караулом из четырех гвардейцев-инквизиторов.
Монах не производил впечатления. Среднего роста старичок, плотного телосложения, этакий крепыш, стоял он с гордо поднятой головой и смотрел на инквизитора прямо, без тени сомнения и страха. Андрей невольно обратил внимание на то, что во взгляде священника не было уже ставшего для него привычным фанатизма, нет, эти глаза принадлежали умному и прозорливому человеку. Но кому нужны мозги, когда есть незыблемые церковные догмы.
92 
