очень нудно 
114 
Ей хотелось возненавидеть Сэма. Она решила его возненавидеть. Она должна возненавидеть! Это единственный способ выжить — без него.
И все же, пуская Эль Труэно в галоп по кратчайшему пути до «Леди Джей» Молли думала только о шелковистости золотых волос Сэма у нее под пальцами, о нежности его рук, ласкающих ей грудь или же требовательно поворачивающих ее лицо для поцелуя.
В ее памяти всплыли свадьба, их первая ночь и как он гладил ее, успокаивая, как уверял, что все будет хорошо. Она вспомнила его нежность и силу. О, СЭМ! НУ ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ПОЛЮБИЛ МЕНЯ? И ПОЧЕМУ ТЫ ТЕПЕРЬ ТАК НУЖЕН МНЕ?
Комок из горла перекатился в грудь. Она не могла глотать и едва дышала. Быть может, во всем случившемся — ее вина? Если бы только она отдавалась по первому изъявлению желания мужа, может, тогда все было бы по-другому?
Но теперь было уже слишком поздно о чем бы то ни было жалеть! Никогда больше она не почувствует на своем теле ласковых рук Сэма, никогда не услышит его хрипловатого голоса, нашептывающего страстные слова, никогда не увидит смеющихся карих глаз! О, СЭМ! КАК Я МОГЛА ТАК В ТЕБЕ ОШИБИТЬСЯ?
Сэм захлопнул за собой дверь и подошел к шкафу. Ему нужно было выспаться, и существовал лишь единственный способ уснуть — напиться до отупения. Его глаза горели, а рука дрожала, когда он наполнял стакан.
Сэм всю ночь провел у кровати Эммита, пока его брат, наконец, не забылся сном. Тогда он поехал домой. Сэм не торопил Джилгамеша, предчувствуя, какой ответ отыщет он на вопрос, отягощающий его сердце, когда прибудет на ранчо — и какой удар!
Когда он, наконец, добрался до «Кедровой Бухты», небо на горизонте уже посветлело. Сэм подошел к стойлу Эль Труэно и приподнял его заднее левое копыто. Доказательство вины Молли сверкнуло в предрассветной мгле, словно лезвие топора палача. Защитная подкова. На левом заднем копыте.
Сэм сидел в конюшне, прислонившись к деревянной перекладине стойла до тех пор, пока петушиные крики не разбудили нескольких работников ранчо и те не приступили к выполнению своих обязанностей по хозяйству. В любом случае, у него было время, чтобы решить, что следует ему предпринять.
Он не станет предъявлять Молли обвинений, по крайней мере, пока не поправится Эммит. Любые обвинения, брошенные Молли, обернутся новой волной вражды и еще более грязными слухами и сплетнями, а доказательства, которыми он располагал, никому не покажутся убедительными.
Но доказательства были достаточно убедительными для Сэма. Ошибки, он считал, быть не могло. Молли Джеймс Бренниган сначала подстроила «несчастный случай» на лесопилке, затем — аварию на плотине.
Ее снедала ненависть, жажда мести лишила рассудка. Сэм бы не удивился, расскажи ему кто, что Молли выдумала историю с запиской, чтобы иметь повод застрелить его.
Он проглотил залпом виски, вновь наполнил стакан и подошел к пустому камину. Пепел, холодный и мрачный, лежал на серых камнях. Таким же было и его сердце — пустым и холодным, словно пепел, оставшийся после того, как погасли чудные, яркие языки пламени.
Молли была огнем его души, средоточием чувств. Близость с ней давала ему ощущение счастья. Одни лишь мысли о ней могли прежде скрасить ему целый день. Он знал, что любит ее, но до сегодняшнего дня не знал, как сильно.
Без нее мир оказался бесцветным, напрочь лишенным красок, жизнь потеряла свою привлекательность и больше не таила в себе волшебства. Мгновения… секунды… минуты… часы… дни… месяцы… годы… — вечность без Молли казались Сэму судьбой одинокой и пугающей, как долгая-долгая ночь.
Почему же он повел себя, как глупец? Он влюбился — и в этом все дело — влюбился в Молли Джеймс с того самого дня, как увидел ее на Дубравных Горах.
Он никогда не забывал, с какой решимостью вытаскивала Молли из болота старого быка. Рано или поздно она бы вытащила Сатана и без его помощи. Может быть, в этом-то и было все дело, а вовсе не во влюбленности?
Сэм хотел, чтобы Молли нуждалась в нем, а она всегда стремилась к независимости. Он почти жалел уже, что ни разу не признался ей в любви. Возможно, тогда она забыла бы о мести, но в это было трудно поверить. Молли Джеймс никогда и ни за что не смела бы забыть о мести.
Сэм скрестил ноги на столике перед камином. Тоска охватила его сердце. И уныние. Уныние и пустота. И жуткое, жуткое одиночество. С этих пор, наверное, одиночество станет его близким другом. Сэм был уверен, так оно и будет. Никто никогда не займет в его сердце место Молли. Он был однолюбом.
114 
