очень нудно 
43 
В отличие от громадного «пункта сдачи» в центре города на Уитербергсштрассе, где немецкой администрации было не счесть, хаймом руководил всего лишь один человек – хаузляйтер. По-нашему – управдом. Звали его Руди Китцингер. Ему тогда было тридцать восемь. Он хромал – приволакивал левую стопу. Когда-то Руди входил в первую десятку сильнейших слаломистов мира. Двенадцать лет назад на обычной тренировке с ним произошло то, что часто происходит с нашими цирковыми акробатами-прыгунами в холодном манеже. Он порвал ахиллово сухожилие. Одна операция, другая, – и Руди навсегда распрощался со спортом…
Но это все я узнал потом. А пока Руди позвал на помощь какого-то немытого толстого болгарина, который немножко болтал по-немецки и был свято убежден, что любой русский как славянин просто обязан понимать его болгарский язык. То есть он находился в том же горделиво-патриотическом заблуждении, как и наши родные российские ханыги, утверждавшие, что во всем мире ругаются только русским матом.
Но в чем-то болгарин оказался прав. Славянское во мне возобладало, и в конце концов я понял, что Руди интересует мое вероисповедание, чтобы при выдаче продовольственного пайка не оскорбить мои национально-религиозные принципы.
Несколько раз я ловил на себе цепкий взгляд Руди, ощупывающий меня с головы до ног.
Курящий ли я, спросил Руди. Получив утвердительный ответ, он на секунду замялся, а потом махнул рукой и выдал мне ключ от комнаты. Болгарин объяснил мне, что сейчас нет третьего места в комнате с курящими (в хайме жили по три человека), и Руди поселяет меня в комнату, где прописаны еще двое, но один где-то пропадает уже целый месяц, а второй живет у родственников на другом конце Мюнхена и только два раза в неделю приезжает в хайм за пайком. Так что практически я буду жить один.
Потом Руди выдал мне со склада кошмарное количество обеденной и кухонной посуды, постельные принадлежности, а также мусорное ведро, швабру, совок, щетку и даже половую тряпку! Причем, каждый предмет был девственно новым и запечатан в очень красивые упаковки.
Когда болгарин перевел на немецкий мою коротенькую анкету и Руди узнал, что я артист цирка – акробат, он крепко пожал мне руку и сказал:
– Прима!..
И вообще, он очень рад, что я русский. Русских в хайме всего пятнадцать человек на сотню остальных, а он когда-то встречался с русскими на соревнованиях в горах и всегда поражался, как они при такой убогой экипировке умудрялись вполне прилично выглядеть и на скоростных спусках, и на трассе слалома-гиганта. Потом Советский Союз стал закупать в Австрии для своей сборной команды и лыжи, и крепления, и специальную обувь, но это были все старые, уже снятые с производства образцы, на которых хорошего результата не покажешь… А горный спорт – очень дорогой спорт. Он, Руди, это знает лучше, чем кто-либо! Правда, он уже двенадцать лет не встречается с русскими горнолыжниками. Может быть, с тех пор что-нибудь изменилось? Вот, например…
– Такие вещи теперь продаются в России? – спросил он, пощупав двумя пальцами рукав моей лайковой куртки.
– Нет, – сказал я. – В Стокгольме.
– У нас это очень дорого.
– Там тоже.
– А туфли ты покупал в Италии?
– Нет. В Париже. Но они, действительно, итальянские.
– Я вижу. Я очень люблю итальянскую обувь. После того, как я в Кортина д'Ампеццо испортил себе ногу, я могу ходить только в итальянской обуви… О'кей. Завтра нужно съездить в крайсфервальтунгсреферат – обменять временный аусвайс на постоянный.
Тут Руди стал объяснять мне, как туда проехать, и я сразу перестал его слушать. Даром я, что ли, учил инструкцию! Я мог бы и сам объяснить кому угодно, как туда проехать из любой точки Мюнхена.
– И, пожалуйста, поезжай в том, в чем ты сейчас одет. На это обращают серьезное внимание. К сожалению, ваши русские это не всегда понимают.
И это есть в моей замечательной инструкции имени Женьки Овчаренко! Вот, пожалуйста… Пункт тридцать седьмой:
«…Никогда не приходите на деловые встречи в кроссовках или джинсах, так высоко ценимых в Советском Союзе. Помните, что сдержанный и элегантный стиль Вашей одежды будет только способствовать Вашему успеху…»
Хотел я сказать Руди, что это не вина русских, а их беда. Что не все русские могут покупать себе шмотки за границей и пользоваться услугами наших фарцовщиков, что… Короче, я бы знал, что сказать. Но я промолчал.
– Если возникнут проблемы, найдешь Косту Стоянова и приходи с ним ко мне, – добавил Руди.
43 
