59 
Сравнивая себя с маркизой, Антония находила, что даже в платье от Уорта ей никогда не стать похожей на фею из рождественской сказки, какой казалась ей женщина, явившаяся непрошеной к ним в дом в их первую брачную ночь.
— Все безнадежно! — сказала себе Антония, тяжело вздыхая.
Но тут же вспомнила, что впереди ее ждут два, а может быть, и три дня, которые она проведет наедине с герцогом!
Сидя рядом с ним на высоком передке громыхающей по камням телеги, сознавая при этом, как нелепо они выглядят в своих рваных и грязных одеждах, Антония ощутила безумную радость от того, что они вместе и никого нет вокруг, и ей не мешали ни грохот, ни пыль, ни чумные пятна, которыми Лабушер разукрасил лицо герцога.
Деревня, в которой Тур должен был оставить для них лошадей, находилась в десяти милях от Парижа и немного в стороне от тракта, разбитого колесами тяжелых пушек.
И вот они свернули на пыльную и извилистую узкую дорогу.
Антония с облегчением вздохнула, заметив, что они оказались в малонаселенной части Франции, где было множество густых лесов и лишь изредка попадались маленькие деревушки.
Лэбби предложил им выехать из города через ворота Сен-Клу потому, что на этом направлении линии прусских войск находились ближе всего к французской столице.
— Чем скорее вы выедете из Парижа и выберетесь за пределы его пригородов, тем лучше. Никто не знает, где можно наткнуться на патруль, который заставит вас вернуться в город, поэтому лучше избрать самый короткий путь и в любом случае двигаться на север, иначе вы очутитесь в Версале, где полно улан.
— Мы не сбились с пути, как вы думаете, Атол? — решилась спросить Антония у герцога.
— Кажется, все в порядке. Я неплохо ориентируюсь на местности, — ответил Донкастер, — а перед отъездом тщательно изучил карту. Как только мы сядем на лошадей, без труда доберемся до Гавра.
Он говорил мягко и уверенно, затем спросил:
— Ты не боишься, Антония?
— Нет… Нет, — ответила она. — Совсем нет… Когда я с вами.
Он посмотрел на нее, всю завернутую в грязные тряпки, и с улыбкой сказал:
— Разве я не говорил, что у нас будет самый невероятный медовый месяц, какой когда-либо выпал на долю новобрачных? — Будет о чем рассказывать нашим внукам, — заметила Антония шутливым тоном.
Отвечая ему, она вдруг спохватилась, что фраза о внуках бессмысленна, если не предполагать, что вначале у них появятся дети.
И Антония смутилась.
Герцог ничего не сказал, только легонько коснулся кнутом спины мула, заставляя животное двигаться быстрее. Он правил повозкой с такой же легкостью, как и своим прекрасным фаэтоном с четверкой великолепных каштанок.
Неожиданно за поворотом возникла деревня, и герцог остановил мула.
— Это… не опасно? — спросила Антония, пытаясь унять дрожь в голосе.
— Ну что ж, надо проверить, все ли здесь спокойно и нет ли поблизости прусских солдат. Если что-то покажется нам подозрительным, я снова притворюсь больным. Лучше заранее предусмотреть неприятности, Антония, чем попасться из-за собственной беспечности.
— Да, конечно, — согласилась она, — вы подумали обо всем.
— Прежде всего о тебе, — произнес он неожиданно резко.
Но она усомнилась в искренности его заверения, считая, что за этой резкостью скрывается недовольство тем, что ему приходится заботиться о женщине, вместо того чтобы во весь опор скакать в Англию.
Она отлично знала, что, не будь ее, он вы ехал бы из Парижа несколькими днями раньше. Он прислушивался к ее мольбам поберечь себя и разумным доводам, которые приводил Лэбби, вовсе не потому, что сомневался в своих силах, а исключительно из-за того, что присутствие Антонии требовало самой тщательной подготовки их побега.
Издали деревня казалась тихой и спокойной в первых лучах восходящего солнца.
Герцог подъехал к небольшой харчевне, над входом в которую красовалась надпись «Золотой петух».
Соскочив с телеги, он взял мула под уздцы, ввел во двор и передал вожжи Антонии, приказав ей оставаться на месте.
Озираясь по сторонам и убедившись, что во дворе никого нет, он направился к колодцу и вымыл лицо и руки.
«Возможно, мы немного рискуем, — рассуждала про себя Антония, — но было бы совсем неразумно перепугать крестьян, которые держат для нас лошадей».
Бумаги, которые открыли им проезд через военные посты, она засунула под корсаж и принялась ждать.
Когда герцог скрылся за дверью харчевни, Антония не выдержала и спустилась на землю, подошла к мулу, погладила его по холке и заговорила с ним тоном, который понимают все лошади, независимо от страны, где они родились.
59 
