очень нудно 
48 
Слабоумных не нашлось, и Карашшер без помех достиг «Тихой Радости». Привязав своего огромного жеребца особой веревкой (наложенное заклятие не позволит чужому перерезать ее или развязать), воин поймал за вихор мальчишку-раба и, сунув медяк, велел накормить и напоить коня. Затем расседлал жеребца, взвалил на плечи сбрую и переметные сумы (все вместе тянуло на половину его веса вместе с доспехами) и, обходя кучи дерьма, направился к двери. Ее нетрудно было найти по свету, пробивавшемуся сквозь прорезанное восьмиугольное (символ Ашшура) отверстие: маяк тем, кто вышел во двор по нужде и потерял дорогу к выпивке.
Ногой толкнув дверь, Карашшер вошел внутрь и с шумом свалил свою ношу рядом с одним из столиков.
Да, «Тихая Радость» основательно изменилась!
– Вина! – потребовал Карашшер у низколобого детины за стойкой, смерившего гостя подозрительным взглядом.
Пока хозяин (или слуга хозяина) цедил вино в деревянную кружку, Карашшер повернулся и обвел взглядом харчевню. С десяток крепко сколоченных столов и таких же табуретов, помнивших лучшие времена. Обветшавшие стены, низкий, черный от копоти потолок. В дальней стене – пара дверей, ведущих, вероятно, к комнатам для ночлега. Только печь для стряпни и здоровенный открытый очаг, на огне которого поджаривалось мясо, выглядели получше, чем прочая обстановка.
Взгляд Карашшера прошелся по лицам сидящих за столами (двоих, валявшихся на полу, он разглядывать не стал), вызвав у некоторых ответный, далеко не ласковый взгляд. Но никто здесь, даже отдаленно, не был похож на главаря, чью физиономию показал Карашшеру маг.
На стол Карашшера со стуком опустилась кружка. Принесший ее не собирался уходить, всем своим видом заявляя, что желает получить деньги сразу.
Карашшер опустился на табурет, понюхал содержимое кружки и отодвинул ее.
– Я ищу Мормада,– произнес он, не глядя на хозяина постоялого двора.
– Не знаю такого! – буркнул тот.– С тебя два медяка, парень!
И тут же железные клещи сомкнулись на его горле, а ноги утратили опору. Рука Карашшера, поднявшегося с быстротой, неожиданной для столь плотно сложенного человека, сдавила шею хозяина и подняла его вверх.
– Значит, не знаешь? – негромко произнес Карашшер.
Левой рукой воин сгреб ворот грязной туники и поднял ее владельца еще на пол-локтя вверх.
– Значит, не знаешь? – процедил он, глядя снизу на побагровевшее лицо.– Вот этим,– воин поводил перед глазами перепуганного великондарца острием кинжала,– я отрежу тебе нос! Чтобы ты не задирал его перед уважаемыми людьми! Если господин говорит, что ищет Мормада, ты должен подтянуть портки и со всех ног бежать за Мормадом! Ты понял? Или мне сделать ожерелье из твоих гнилых зубов?
– Да… Да…– просипел хозяин.
Карашшер разжал пальцы, и его жертва рухнула на пол и, отшатнувшись к стене, принялась растирать шею дрожащей рукой.
– Эй, ты! Обезьянья задница! – раздалось за спиной у Карашшера.– Ты…
Воин развернулся с невероятной быстротой, и кинжал, который он все еще держал в руке, приник к горлу говорившего.
– Ты пошутил, да? – совсем тихо произнес воин. И, почти шепотом: – Так улыбнись! Улыбнись, или я сам нарисую тебе улыбку пониже подбородка!
Тот, к кому он обращался, плешивый здоровяк с висячими желтыми усами, побелел и с трудом изобразил улыбку. Так, должно быть, улыбаются ожившие покойники.
За пояс плешивого был заткнут нож, но можно было побиться об заклад: сейчас бандит не помышляет о сопротивлении.
– Молодец! – похвалил Карашшер, и кончик его кинжала оторвался от грязной кожи под челюстью бандита, оставив красную метку.
Плешивый шумно выдохнул, и рука его привычно потянулась к рукояти ножа. Однако Карашшер и на этот раз оказался быстрее: его кинжал уже перерезал пояс бандита. Нож со стуком упал на загаженный пол. Взгляд плешивого остановился на чем-то за спиной воина. Карашшер с полуповоротом шагнул влево и обнаружил длинного тощего парня, подкрадывающегося сзади. Еще парочка бандитов тоже готовилась взять воина в оборот. Карашшер сделал еще шаг, так, чтобы плешивый оказался на пути своих приятелей.
– Ты хотел что-то сказать! – бросил ему воин.– Говори!
– Что нужно наемнику царя от Мормада?
Это подал голос громила, чья физиономия напоминала морду голодного пса.
– Наемнику?
Карашшер издал холодный смешок.
48 
