Последние отзывы

  77  

Я приобрела пару книг по сексологии, пытаясь придумать, как поправить дело. Мои смущенные просьбы попробовать пару поз, о которых я узнала из книг, Тома насмешили. Он сказал, что сути это все равно не меняет: бочка А входит в отверстие Б. Но если мне хочется чего-то новенького, сказал он, то он только за.

Убедившись, что Том прав, я пришла в ужас. Я чувствовала себя дурой и просто сгорала со стыда: сколько я ни старалась, но даже в этих причудливых позах, достойных йогов, я не могла кончить. От чего Том наотрез отказался, так это доставить мне оральное удовольствие. Запинаясь, пунцовая от смущения, я попросила его об этом. Признаюсь, никогда в жизни мне не было так стыдно, как тогда, но еще больший стыд я испытала, когда Том извиняющимся тоном ответил, что никогда не любил этого. Это негигиенично, сказал он, да и вообще ему это претит. Если я не обижусь, то он предпочел бы обойтись без этого. Я поспешила заверить его, что нет, конечно же, я не обижусь и не хочу, чтобы он шел против своей природы. Однако с тех пор каждый раз, как мы ложились в постель и он пригибал мою голову вниз, я стала чувствовать некоторое возмущение. Потом, правда, мучилась угрызениями совести: ведь Том был щедр во многих других отношениях. Ерунда, сказала я себе. Есть многое другое, чем можно заниматься в постели. Однако сложившаяся ситуация меня сильно беспокоила. Казалось, я упускаю в жизни что-то очень важное, и однажды утром, до открытия салона, я поделилась своими тревогами с Энджи. Подготовив все необходимое к рабочему дню и почистив инструменты, мы начали наводить марафет.

Я брызгала волосы придающим объем спреем, а Энджи тем временем красила губы блеском. Не помню точно, как я сформулировала вопрос, кажется, спросила что-то вроде того, был ли у нее когда-нибудь бойфренд, отказывавшийся что-то делать в постели.

Наши с Энджи взгляды встретились в зеркале.

– Он не хочет, чтобы ты брала у него в рот?

Все, кто был в зале, оглянулись на нас.

– Нет, это ему нравится, – шепотом ответила я. – Он... это... отказывается делать это мне.

Искусно подведенные брови Энджи взметнулись вверх.

– Не хочет, значит, кушать мексиканскую тортилью, брезгует?

– Ага. Говорит... – я чувствовала, как на моих щеках начинают пламенеть алые флаги, – это негигиенично.

На лице Энджи отразилось возмущение.

– Не более, чем у мужчин! Вот бездарь. Что за эгоист... Либерти, большинству мужчин нравится делать это с женщиной.

– Правда?

– Это их заводит.

– Да? – Приятно слышать. После этого я стала меньше переживать от того, что решилась попросить об этом Тома.

– Дорогая моя, – сказала Энджи, качая головой, – ты должна его бросить.

– Но... но... – В необходимости столь радикальных мер я не была уверена. Никогда и ни с кем я не встречалась так долго, как с ним, и мне нравилось мое надежное положение. Мне вспомнились мамины мимолетные связи. Теперь я ее понимала.

Строить любовные отношения – это все равно что готовить обед из остатков. Некоторые из них, например, мясной рулет или банановый пудинг, немного полежав, становятся только лучше. Но другие, вроде пончиков или пиццы, нужно выбрасывать сразу. Их разогревай не разогревай, ничего путного уже не выйдет: они хороши только свежие. Я ждала, что Том окажется мясным рулетом вместо пиццы.

– Брось его, тебе говорю, ей-богу, – уговаривала меня Энджи.

Хизер, маленькая блондинка из Калифорнии, не смогла не вмешаться. Что бы она ни говорила, все звучало как вопрос, даже если таковым не являлось.

– Что, Либерти, проблемы с бойфрендом?

– У нее шестьдесят восемь, – опередила меня с ответом Энджи.

Со всех сторон послышались вздохи сочувствия.

– Что такое шестьдесят восемь?

– Это значит, он хочет, чтобы ты брала у него в рот, – ответила Хизер, – но платить услугой за услугу не хочет. Если б он тоже тебе это делал, он был бы шестьдесят девять, а так он типа твой должник.

Алан, разбиравшийся в мужчинах лучше, чем мы все, вместе взятые, сказал, тыча в меня круглой кисточкой:

– Избавляйся от него, Либерти. Шестьдесят восемь не изменишь.

– Но у него есть другие положительные качества, – запротестовала я. – Он хороший друг.

– Никакой он не хороший, – возразил Алан. – Ты только так думаешь. Погоди еще, рано или поздно шестьдесят восемь откроет тебе свое истинное лицо и за пределами спальни. Ты будешь сидеть дома, а он пойдет гулять с дружками. Он купит себе новую машину, а ты будешь ездить на старой. Шестьдесят восемь всегда стремится заграбастать себе самый лучший кусок пирога, радость моя. Не трать на него время. Поверь мне, я все это знаю по опыту.

  77