очень нудно 
70 
Чтобы не пугать Тимура, я тихохонько шепнул на ухо Джеку — благо его ухо находилось у самой моей морды:
— У нас побывал кто-то чужой. А может быть, и сейчас там...
В одно мгновение в руке у Джека оказался пистолет!
— Что случилось?! — Тимур моментально очухался, и я услышал, как забилось его сердечко.
Ручаюсь, что не от страха! У нас очень мужественный Ребенок.
— Стойте здесь! — приказал я Тимуру и Джеку, а сам неслышно спрыгнул с Джекова плеча на пол и, мягко ступая, подолгу задерживая каждую лапу в воздухе, туго вытянув хвост стрелкой и прижав уши к затылку, направился к нашим дверям...
* * *
Я оказался прав всего лишь наполовину — в наших комнатах кто-то явно побывал, но успел смылиться до нашего возвращения.
Все вещи и комнаты, включая и хваленый отельный сейф, были подвергнуты тщательнейшему обыску, без малейшей заботы скрыть свое наглое вторжение в нашу частную жизнь!
Отпечатков пальцев, как на плоском чемоданчике убитого в самолете Николая Павловского, на этот раз, к сожалению, не было. Джек нашел только свои отпечатки и Тимуркины. Свои он знал наизусть, а Тимуркины определил по размеру, хотя для верности и поразглядывал Ребенкину лапу.
— Ну, бля, беспредел!.. — по-русски сказал Тимурчик и тут же перешел на английский: — Джек! Нужно немедленно поставить на ноги всю их говенную администрацию. Что за бардак?!
— Не смеши меня, малыш, — ответил Джек. — Даже если они и поверят нам — они удавятся, а ничего не скажут! У них в отеле «произойти ничего не может»! А знаешь почему? Да потому, что в таких отелях холуи, всего лишь выдающие тебе ключи, зарабатывают больше, чем Пит Морено, который каждую секунду рискует своей жизнью, чем я — отслуживший в полиции двадцать один год, чем твоя мама, несмотря на все ее последние повышения... На кой черт им рисковать такими деньгами только для того, чтобы завести «дело о незаконном вторжении» в уже оплаченные покои — пусть даже очень знаменитого Кота, двенадцатилетнего мальчишки и обычного полицейского детектива из Нью-Йорка? Вот обнаружь они парочку трупов в своем отеле — тут им не отвертеться. Но не стать ТРУПАМИ — это уже наша забота. О’кей? Мартын! Что с тобой? Что с тобой, Мартын?!
Это я еще как-то слышал... Зажмурившись, обхватив лапами голову, я лежал на ковре посередине нашей гостиной, и кончик моего хвоста мелко-мелко трясся, а левая задняя лапа непроизвольно подергивалась...
— Что с тобой, Кысинька?! — словно сквозь подушку услышал я голос Тимурчика.
А дальше уже все — ни хрена!..
... ДАЛЬШЕ МНЕ ЯВИЛОСЬ ТО, ЧТО ПРОИСХОДИЛО ЗДЕСЬ ЧАС ТОМУ НАЗАД...
БУДТО ОТКУДА-ТО СВЕРХУ Я УВИДЕЛ ТЕХ ДВУХ ТИПОВ — РУССКОГО И НЕМЦА, КОТОРЫЕ КОГДА-ТО ВЕРНО СЛУЖИЛИ БАРМЕНУ НА РУССКОМ ТЕПЛОХОДЕ, А ПОТОМ САМИ ЖЕ И РАССТРЕЛЯЛИ ЕГО...
ТЕХ, КОГО МЫ С ТИМУРЧИКОМ ЗАСЕКЛИ В НЬЮ-ЙОРКЕ НА ПРАЗДНИКЕ СВЯТОГО ПАТРИКА, ТЕХ, КОТОРЫЕ, НАВЕРНОЕ, ЛЕТЕЛИ С НАМИ В КАЛИФОРНИЮ И КОТОРЫХ, КАК МНЕ ПОКАЗАЛОСЬ, Я УВИДЕЛ СЕГОДНЯ УТРОМ В АЭРОПОРТУ ЛОС-АНДЖЕЛЕСА...
... ПОДСВЕЧИВАЯ ТОНЕНЬКИМИ СИЛЬНЫМИ РУЧНЫМИ ФОНАРИКАМИ, ОНИ РЫЛИСЬ В НАШИХ ВЕЩАХ, ОТДИРАЛИ ПОДКЛАДКУ В МОЕМ РЮКЗАЧКЕ, ЗАПРОСТО ВСКРЫВАЛИ СЕЙФ, ГДЕ НИ ЧЕРТА НЕ БЫЛО, ВОРОШИЛИ СУМКИ ТИМУРА И ДЖЕКА...
Я ВИДЕЛ, КАК ОНИ ЗАГЛЯДЫВАЛИ ПОД НАШИ ПОДУШКИ, ОТКИДЫВАЛИ ОДЕЯЛА, ПОДНИМАЛИ МАТРАСЫ, ШУРОВАЛИ В ШКАФАХ...
ОТ НИХ СИЛЬНО ПАХЛО ДОРОГИМИ ДЕЗОДОРАНТАМИ, ОРУЖИЕМ, СИГАРЕТАМИ И ГАЗОВОЙ ЗАЖИГАЛКОЙ...
... И ВДРУГ Я УСЛЫШАЛ, КАК ОДИН ПО-РУССКИ СКАЗАЛ ДРУГОМУ:
— НЕУЖЕЛИ ОШИБЛИСЬ?!
— НЕТ, — ОТВЕТИЛ ВТОРОЙ, — НЕДАРОМ ТОТ РЫЖИЙ ЛЕГАВЫЙ ОТВЕЗ ИХ В ПАСАДИНУ...
— НИ О ЧЕМ НЕ ГОВОРИТ. ТАМ ЖИВЕТ БРАТ ТОГО, ИЗ НЬЮ-ЙОРКА.
— А ТЫ ЗНАЕШЬ, ГДЕ РАБОТАЕТ ЭТОТ БРАТ?
— НЕТ.
— В «ДЖЕЙ-ПИ-ЭЛ»!
— ОТКУДА ИНФОРМАЦИЯ?
— ОТ ЭТИХ ИСЛАМСКИХ ПРИДУРКОВ, КОТОРЫЕ НАМ БАБКИ ПЛАТЯТ.
ТОСКЛИВЫЙ ВЗДОХ И ГОЛОС В ТЕМНОТЕ:
— НЕУЖЕЛИ ОПЯТЬ МОЧИТЬ КОГО-ТО?..
* * *
Я постепенно приходил в себя...
Я будто возвращался из небытия и сейчас складывался из мельчайших, рассеянных во Вселенной частиц — из моих же собственных крохотных шерстинок, микроскопической пыли своего тела, коготков, ничтожных глазных клеточек, коротюсеньких кусочков хвоста и лап...
— Успокойся, успокойся, Мартынчик... — шептал мне Джек, держа меня на руках.
— Очнись, Кысинька!.. — дрожащим голосом умолял меня Тимур.
Он прижимался щекой к моему животу, целовал меня в нос и пытался пальцами открыть мне глаза.
— Все, все!.. — уже совсем явственно услышал я голос Джека. — Вот его уже перестало трясти. Наверное, перепугался насмерть...
70 
