очень нудно 
104 
Зелин галантно подал мне руку и повел к широкой лестнице, ведущей в благоухающий сад. Каких дивных растений там только не было! И раскидистые низкорослые пальмы, и кусты крупных, с кулак, рубиновых и белых цветов, очень похожих на розы, и высокие деревья, на верхушках которых зрели огромные желто-зеленые ягоды, и много чего еще, мною доселе не виданного.
Мой спутник, заметив столь повышенный интерес к местной флоре, принялся подробно просвещать меня на тему: «Природа Пара-Эльталя и произрастающая на нем растительность». Рассказчик из него получился великолепный — знающий, остроумный, нескучный. Я от души смеялась над его забавными шутками, удивлялась некоторым особенно интересным фактам, запоминала, что могло бы пригодиться в будущем. Общаться с ним было легко и непринужденно, я даже на некоторое время забыла, что рядом со мной одна из самых злобных и кровожадных тварей этого мира. Это если опять же верить народной молве.
Заходящее солнце окрасило прекрасный сад кровавыми лучами, отчего все вокруг приобрело багряный оттенок, в густой листве уже поселились загадочные сумерки, на небе стали загораться первые робкие звезды, такие непривычно большие и близкие. Мы шли по посыпанным белым мягким песком дорожкам, скрадывающим звук шагов, и просто наслаждались медленно растекающимся по острову вечером.
— Я знаю, что тебя мучают сомнения, Саламандра. — Такая простая фраза заставила меня непроизвольно вздрогнуть и резко остановиться. В глубине сада, куда мы уже успели забрести, она прозвучала как-то особенно зловеще. Но больше всего мне не понравилось обращение. Что-то слишком многие в последнее время стали догадываться о моей истинной сущности. Ох, не к добру это, чую. Хотя что я удивляюсь. Мираб уже разболтал небось обо всем, и о том, что не хочу, чтобы кто-либо знал, что я — саламандра.
Слабое сияние огненных крыльев лишь немного разгоняло быстро спускающуюся темноту, и это пугало даже больше, чем полный мрак. Лиебе смотрел на меня серьезно и пристально, будто видел насквозь, и мне показалось, что от моего ответа зависит что-то очень важное.
— Есть такое дело, — не стала отпираться я. Какой смысл? И потом, еще неизвестно, о чем именно этот фиалковоглазый красавчик говорит, и тем более — о чем догадывается.
— Может, стоит их уже развеять?
Что-то уже не нравится мне этот разговор при луне.
— Ты о чем, Зелин? — спросила я, чтобы добиться хоть какой-то ясности.
— О тебе, Салли.
Так, приехали. Умопомрачительный мужчина, правитель Пара-Эльталя, по совместительству главный кровопийца и душегуб нашего мира, предлагает мне, беглой саламандре, психологическую помощь и моральную поддержку, чтобы я прекратила терзаться. Бред! Чистой воды бред! Или эльфыри предпочитают употреблять в пищу только спокойную и умиротворенную добычу?
Видимо, все эти мысли слишком ясно отразились на моем лице, потому что лиебе вдруг снова рассмеялся:
— Салли, с каждой минутой ты нравишься мне все больше и больше. В тебе самым непостижимым образом сочетаются благородство и отчаянность, храбрость и страх потерять себя, доброта и язвительность, любовь и недоверие. Ты запуталась, Салли. Запуталась, потому что вокруг тебя происходит слишком много событий, смысла которых ты не понимаешь. Или же просто боишься понять.
— Ничего, я разберусь, — поспешила заверить я, но уверенности в моем голосе не чувствовалось.
— Может, стоит попросить помощи? — Эльфырь склонил голову набок и так проникновенно заглянул мне в глаза, что я невольно смутилась. Такое впечатление, что он знает обо мне гораздо больше, чем я сама.
— Еще скажи, что мне надо перед тобой исповедаться.
— Хорошая идея.
— Спасибо, конечно, но я уже однажды совершила подобную глупость и второй раз на те же грабли наступать не собираюсь.
— Никогда не предполагал, что меня, правителя Пара-Эльталя, можно сравнить с огородным инвентарем, — изумился Зелин. — Но в любом случае я не те же грабли, другие. Может, стоит попробовать? Только не с разбегу, а осторожно, чтобы удар черенком по лбу оказался необходимым откровением, а не очередной черепно-мозговой травмой.
— Зачем тебе это? — Я не понимала, на что ему мои откровения.
— Ты уже пошла наперекор многому: себе, людям, отцу, своему страху. И именно благодаря этому качеству мой единственный и горячо любимый сын сейчас жив. Любая посильная помощь с моей стороны будет лишь маленькой толикой благодарности за твою самоотверженность.
104 
