11 
— Если на то пошло, скорее я оказываюсь в невыгодном положении, — пожаловался сэр Хьюго. — Во-первых, мне не разрешается предупредить девочку о том, что ее ждет; во-вторых, с нами будет посторонний человек, Перри, прислушивающийся к каждому ее слову; и, в-третьих, она будет уставшей после дороги.
— Я приму все это во внимание, — сказал лорд Карнфорт тоном, вызвавшим у сэра Хьюго прилив раздражения.
Сейчас, на платформе вокзала Виктория, его неуверенность возрастала с каждой минутой. С выражением досады сэр Хьюго обратился к Перри:
— Я только что сообразил, что мне сначала надо было по крайней мере одеть Лорену для той роли, которую ей предстоит играть.
— Ты неточно выразился, — тотчас же возразил Перри. — Она не должна знать, что играет роль. Ты же понимаешь не хуже меня, что если она станет притворяться, все сразу же это поймут.
Сэр Хьюго покорно кивнул.
— И все же, только представь себе, Перри, как неловко будет чувствовать себя бедная девочка, когда ей придется надевать в Мифе свои школьные платья.
Он вздохнул, вспомнив, как скверно бывали одеты школьницы, которых он иногда видел на прогулке в Гайд-парке. «Если Лорена окажется похожей на них, я лучше сразу откажусь от пари и не повезу ее в Миер», — решил про себя сэр Хьюго.
— Я не намерен делать из себя посмешище, — произнес он вслух.
В ответ на удивленный взгляд Перри сэр Хьюго объяснил:
— Я сознаю, что в самом начале сделал огромную ошибку. Давай внесем в это дело ясность, Перри. Если девочка окажется некрасивой, прыщавой, плохо одетой, ты поедешь в Миер без меня, — решительно сказал он. — Я не желаю, чтобы Арчи издевался надо мной, как только он ее увидит и каждый раз, как ей случится открыть рот.
— Я не понимаю, как она может оказаться непривлекательной, если она твоя племянница, — заметил Перри с ободряющей улыбкой.
— Арчи прав, — мрачно сказал сэр Хьюго, — девицы такого возраста неловки, глуповаты и застенчивы. Какого черта я ввязался в эту историю?
— Потому что тебя раздражает безапелляционность Арчи, — предположил Перри. Сэр Хьюго засмеялся.
— Что верно, то верно, — признал он.
— Я заинтересован в этом соревновании, или как ты там это называешь, — сказал Перри, — не только потому, Хьюго, что я согласен с тобой в том, что Арчи бывает иногда нетерпимо категоричен, но и потому, что это забавляет Элстона.
— Я так и думал, что ты именно поэтому меня поддерживаешь, — улыбнулся сэр Хьюго.
— Он скучает, Хьюго, ему уже все надоело. Это кажется невероятным, но это факт.
— Это Дейзи во всем виновата, — сказал сэр Хьюго, — она слишком долго злоупотребляла его расположением. Я бы мог намекнуть ей, что Элстону это уже поднадоело, — предложил он.
— Так почему же ты до сих пор этого не сделал? — удивился Перри.
Сэр Хьюго усмехнулся.
— Дейзи уже несколько раз пробовала вставить мне палки в колеса.
— Так это у вас, значит, собственные счеты — око за око, зуб за зуб? — с интересом уточнил Перри.
— Вот именно! Я рассчитываю, что, избавившись от Дейзи, Элстон найдет более симпатичную особу и уж, конечно, более расположенную к его друзьям.
— У тебя уже есть кто-нибудь на примете? — осведомился Перри.
— По правде говоря, да, — кивнул Хьюго. — Я хотел было предложить пригласить ее в Миер на этой неделе, но подумал, что это может спутать нам карты.
— Пожалуй, ты прав, — согласился Перри. — Пусть Элстон пока сосредоточится на нашем споре. Ее лучше пригласить в другой раз и, разумеется, когда там не будет Дейзи.
— Я тоже так думаю, — согласился сэр Хьюго. — Поскольку Дейзи будет в Миере на этой неделе, больше там ни для кого не будет места.
Они понимающе улыбнулись друг другу.
Графиня Дейзи Хеллингфорд была чересчур властной и не всегда лояльной по отношению к ним обоим. Поскольку и Хьюго, и Перри искренне любили герцога, друзья считали необходимым защищать его от тех, кто слишком откровенно его эксплуатировал, и, в первую очередь, это относилось к женщинам.
Поскольку герцог Уиндлмиерский был очень богат, те, кто пользовался его расположением, обычно злоупотребляли его щедростью, рассчитывая, что у герцога неисчерпаемые сокровища и надо пользоваться благоприятным моментом.
Но Дейзи Хеллингфорд отличалась крайней жадностью, и герцог оплачивал не только бриллианты, меха, многочисленную прислугу, но и лошадей, и автомобили.
Графиня также требовала от него множества других благ, не входивших обычно в число подарков, которые мужчины их круга преподносили своим любовницам.
11 
