очень нудно 
64 
– Не имеет значения, – ответила она, задыхаясь. – Не останавливайся, все хорошо. Не останавливайся, прошу тебя.
Но он не спешил. Глядя на нее в кромешной тьме, он так крепко обнял ее, что она едва могла дышать. Наконец он стал ее частью, наконец свершилось то, о чем она мечтала всю жизнь. Она прижималась к нему всем телом, приглашая его глубже, не выпуская его из своих рук. Чувствуя ритмичное сокращение внутренних мускулов, Маккена наклонился, чтобы страстно поцеловать ее. Его язык прошелся по белым зубам и проник в сладкую глубину рта. Алина обхватила Маккену за пояс ногами, пока он продолжал толчки, медленные, неутомимые... Боль ушла, хотя и не полностью, но Алина не обращала внимания. Все, что имело значение, – обладать им, вбирать в себя его возбужденную плоть. Ее тело и душа изменились навсегда от этого страстного вторжения.
Застонав сквозь зубы, Маккена обхватил ее бедра и толкнул сильнее, входя в нее глубже, вспотев от удовольствия и усилий. Он пробирался внутрь ее, и завершение было сильным, мощным, бесконечным... Жарко обняв его, Алина обвилась вокруг всем телом, прошлась влажными губами по лицу и шее, жадно слизывая следы пота.
Маккена тяжело дышал и дрожал и долгое время оставался внутри ее. Постепенно напряжение ушло, оставив ее, бессильную и пресыщенную... Когда Маккена вышел из нее, она ощутила теплую жидкость меж своих бедер. И в ужасе спохватилась, поняв, что чулки сползли вниз.
– Пожалуйста, отпусти меня.
Осторожно поставив на землю, Маккена придерживал Алину за локоть, пока она подтягивала чулки, оправляла рубашку и набрасывала бретельки на плечи. Приведя белье в порядок, она потянулась за платьем.
О, как бы она хотела лечь с ним на постели и уснуть, прижавшись к его груди, а проснувшись, видеть его в первых лучах солнца... Господи, если бы только это было возможно!
Быстро натянув платье, Алина повернулась к нему спиной, чтобы он застегнул его. Куда-то пропала одна туфля... она отбросила ее во время соития; потребовалась минута, чтобы Маккена нашел ее у корней дуба.
Губы Алины дрогнули, она едва сдерживала смех, когда он принес ей туфельку.
– Спасибо.
Но Маккена даже не улыбнулся. Его лицо было твердым, как гранит, глаза опасно сверкали.
– Как это возможно, – спросил он в гневе, – что ты сохранила невинность?
– Разве это так важно?
– Для меня – да. – Он властно взял ее за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. – Почему ты не позволила ни одному мужчине взять тебя?
Алина облизнула пересохшие губы, прежде чем приступить к объяснению.
– Я... я решила подождать, пока выйду замуж.
– Ты пять лет знакома с Сандриджем и никогда не позволяла ему прикоснуться к себе?
– Ты так говоришь, словно это преступление, – защищаясь, произнесла она. – Это был вопрос уважения, и взаимное решение, и...
– Это преступление! – воскликнул он. – Это противоестественно, черт побери, и тебе придется объяснить, почему ты позволила именно мне лишить тебя невинности!
Алина решила солгать, лишь бы свернуть разговор. Что угодно, только не говорить правду...
– Я думаю... что задолжала тебе после того, как ты покинул Стоуни-Кросс...
Маккена сжал ее плечи.
– И ты считаешь, что сейчас долг оплачен? – с недоверием спросил он. – О нет, миледи. Давай объяснимся на этот счет... ты лишь сделала первые шаги в этом направлении. Ты задолжала мне гораздо больше, чем можешь себе представить.
Алина похолодела от страха.
– Боюсь, это все, что я могу предложить, Маккена, – сказала она. – Одна ночь, ни обещаний, ни сожалений... Мне очень жаль, если ты хочешь большего, это невозможно.
– К черту «невозможно», – пробормотал он. – И запомни, во время моего пребывания в Стоуни-Кросс-Парке тебе придется отработать свой долг... на спине, на коленях или в какой-то другой позиции, которая придет мне на ум. – Он оторвал ее от дуба, платье было измято, волосы растрепаны. Притянув к себе, он закрыл ей рот поцелуем, вовсе не нежным, а скорее демонстрирующим свою власть. Хотя Алина понимала, что ей не следует поддаваться искушению, но поцелуй был настолько неотразимый, что она была не в силах отказаться. У нее не было сил выбраться из объятий и, застонав от бессилия, она послушно открыла ему свои губы, давая понять, что согласна на все.
Только тогда Маккена оторвался от нее, и они поспешили в деревню. Его быстрое дыхание звучало в такт с ее, когда он заговорил:
– Сегодня я приду к тебе в спальню.
64 
