Последние отзывы

  117  

– Но и подставлять свою голову без смысла тоже не стоит.

Вокруг его глаз собрались морщинки:

– Убийца детей – твоя. Я встречался с ней раньше и понимаю, что меч здесь бесполезен. Шанс есть лишь у стрелы. Мы не сможем сражаться с ней. Но пара мечей может помочь лучнику в дороге.

Здесь я был с ним совершенно согласен. Путешествие в одиночку по лихим дорогам – это игра с Бездной в пятнашки. Рано или поздно обязательно нарвешься.

Га-нор встал и, ничего не говоря, начал спускаться в лагерь. Я остался на месте, лениво щурясь и не желая ничего делать до тех пор, пока солнце не скроется за дубовой рощей.

Одиночество, вопреки мнению некоторых – плохой спутник. Так что я был рад компании старых друзей. За дни путешествия в одиночку я не раз и не два отметил, как привык к компании и людям, с которыми сражался плечом к плечу.

Порой я поражался самому себе, потому что чаще всех своих спутников вспоминал Тиф. Это было удивительно, но временами мне сильно не хватало ее колких замечаний и того чувства опасности, что частенько исходило от Убийцы Сориты. Тиа ал'Ланкарра была сильной личностью. И, побери меня тьма, иногда я начинал сомневаться, что она заслужила смерть. Но Проклятая проиграла и умерла вместе с Порком, в теле которого жила целый год. И теперь ее место там же, где Рована и Тальки – в Бездне.

Когда последние лучи пронзили охряно-желтое небо, я вернулся в лагерь. Отчаянно зевающий Лук уже расстилал свой плащ и раскатывал одеяло. Юми столбиком сидел возле костра, наблюдая, как Га-нор подогревает купленное в таверне мясо.

– Есть не буду, – сказал я, вытаскивая одеяло. – Свою порцию завещаю Юми.

– Вот так, собака! – проникновенно сказал вейя.

Я в мгновение ока стал его самым лучшим другом.

Сквозь полудрему я слышал, как он восторженно пищит и чавкает, затем гремит котелком, а после уснул так глубоко, что больше не слышал возни непоседливого товарища Гбабака.

Я шел сквозь каштановую рощу по узкой ярко-оранжевой тропинке. Деревья, несмотря на то, что были старыми, с изъязвленной серо-черной корой и многочисленными трещинами на стволе, цвели. Пышные свечи белых, словно морская пена, цветов почти скрывали за собой ярко-зеленые острозубчатые листья. Сквозь ветви пиками пробивались солнечные лучи, в них кружилась золотистая пыльца, а на каменных плитках, повинуясь дуновению ветра и движению ветвей, то появлялись, то исчезали солнечные зайчики.

На глаза то и дело попадались порхающие бабочки. От их ярко-голубых и лимонно-желтых крыльев пестрило в глазах. Где-то в кронах щебетали мухоловки. Им вторила одинокая малиновка. Веселый птичий перезвон делал это, и без того умиротворенное место, похожим на Счастливые сады.

Я услышал журчание маленького водопадика и увидел ажурный кованый мостик, перекинутый между берегов широкого ручья. Поток, голубой и прозрачный, срывался с лиловых, заросших белыми цветами скал и бежал куда-то вдаль, теряясь среди узловатых корней старых каштанов. Проигнорировав мост, я спустился к ручью, встал на плоские, почти утопающие в воде камни, втянул носом запах свежести и аромат неведомых цветов. Песчинки на дне сверкали золотом. Я сложил ладони лодочкой, зачерпнул воды и напился. У нее был удивительный, медовый привкус.

За мостом оранжевая тропинка расширилась. Ветви каштанов переплетались между собой, превращаясь в настоящую крышу над головой. Впереди появился просвет, я поспешил к нему, и тропка вывела меня на склон холма, плавно уходящий далеко-далеко вниз.

От открывшегося вида захватывало дух. Куда ни кинь взгляд – всюду высокие холмы, спускающиеся в плоскую долину, где сверкала петляющая, усеянная десятками островов, могучая река. Все берега, вся земля, все холмы были покрыты толстым ковром розового клевера. Над ним тысячами вились деловито гудящие, полосатые шмели. Лохматые облака, ослепительно-белые, ползли так низко, что порой цеплялись животами за холмистые вершины на той стороне долины.

Тропа постепенно спускалась вниз и ярдах в двадцати от того места, где я стоял, превращалась в бесконечную лестницу. На самой верхней ступени сидел мой давнишний приятель. Рядом с ним лежала старая, потрепанная временем, темно-зеленая сумка.

Когда я подошел, Гаррет подвинулся, приглашая присесть рядом.

– Красивое место, правда? – спросил он у меня.

Я задумчиво посмотрел на него, отметив про себя, насколько уставшее у него лицо.

– Да, – коротко ответил я и принялся наблюдать за ползущими над долиной облаками.

  117