очень нудно 
67 
Мы отступали к Громкопоющей горе, где должно было произойти решающее сражение. Не знаю, сколько воинов сможет выставить Империя, но у Проклятой против нас огромное преимущество в живой силе и магии. Сейчас ее армия медленно продвигалась на юго-запад, не встречая у себя на пути никакого сопротивления и пожирая город за городом, деревню за деревней.
Каждый день я думал о Лаэн, и порой моя уверенность, что она жива, гасла. Тогда, теряя надежду, я предавался черному отчаянью. С тех пор, как мы говорили на болотах, я не слышал Ласку. Даже сны исчезли. Очень часто на меня накатывал страх, будто мне все почудилось. В такие моменты я был уверен, что ошибся, что мое солнце мертва, что ее нет и не будет со мной. Смогу ли я пережить это еще раз?
Несколько раз у меня возникало совершенно позорное желание сбежать. Но оно было столь мимолетно, что я даже не успевал испугаться своих мыслей или устыдиться их. Я не мог бросить тех, с кем лез через топи и проливал кровь на полях битв. Только не сейчас, когда решается судьба всех нас. Даже моя основная цель – месть Оспе и Кори – отошла на задний план. Если Бездне будет угодно, она сведет нас на узкой дорожке, как произошло с Рованом.
Мои товарищи молили Мелота о потеплении. Если это случится – застывшие дороги расползутся от грязи, и огромной набаторской силище будет очень непросто двигаться к нам в прежнем темпе. Но в Счастливых садах, похоже, не слышали молитв, и погода не думала меняться…
– Брагун-Зан – не самое приветливое место на Харе, – как-то признался я товарищам.
– Брагун-Зан еще не начался, – отозвался Квакушка. – Это пока далеко не Мертвый пепел. Чуешь?
– Угу. Собачий холод, – мрачно ответил я ему.
– Да нет! Воздух не воняет. И земля не красно-черная.
– А чем он должен вонять? – полюбопытствовал Трехглазый, идущий по другую руку от меня.
– О! – растянул губы в своей знаменитой лягушачьей ухмылочке Квакушка. – Поверь, приятель. Когда ты унюхаешь, то сразу поймешь, о чем я говорю. Есть у кого-нибудь чем промочить горло?
Воды здесь было удручающе мало. Возле редких ручьев и колодцев собиралось множество людей, чтобы наполнить фляги и напоить лошадей. Эта земля принадлежала ниритам и оказалась не слишком благосклонна к людям.
На следующий день горы приблизились, и я различил Грох-нер-Тохх – красноватый конус с тремя сглаженными вершинами. Над ними вился дымок. Вокруг Громкопоющей горы, беря ее в неполное кольцо, стояли три брата – Мертвец, Молчун и Сонный. Их вершины были покрыты снегом.
– Осталось лиг шесть, – прищурившись, сказал Рандо вечером. – Не думал, что меня занесет в эти места.
– Как вы думаете, милорд, нириты все еще на нашей стороне? – спросил я у него.
Рыцарь удивленно приподнял брови:
– Разумеется. Мы с ними не ссорились. Пепельная дева всегда была другом Империи.
– Наверное потому, что мы не покушались на эту каменную пустыню.
– Не такая уж это пустыня, – возразил рыцарь. – В начале лета здесь все цветет. Грох-нер-Тохх давно уже не тот. Он перестал жечь окрестности несколько тысячелетий назад.
– Тогда откуда дым?
– Дым не в счет. Это мелочь. В древних хрониках написано, что раньше сияние вырывающегося из жерла горы пламени было видно на лиги вокруг. А дрожание земли ощущали даже в Корунне. Однако вторую тысячу лет вулкан лишь дымит. Нириты, поклоняющиеся горе, считают, что сейчас их бог спит.
– Надеюсь, это надолго.
– Есть легенда, что Громкопоющая проснется, когда в небе появится вестница.
Я тут же покосился на небо. Комету теперь было видно даже днем. А ночью от ее алого зарева становилось воистину жутко. Впрочем, за эти дни мы немного успели привыкнуть к этому зрелищу, а многих оно и вовсе перестало интересовать. Корь казалась гораздо важнее, чем все, что висело у нас над головами.
– Ей придется здесь так же не сладко, как и нам, – мстительно улыбнулся Трехглазый, когда мы топали вместе с множеством других солдат по красноватой долине с совершенно безумным горным ландшафтом, больше похожим на картину сошедшего с ума художника, чем на реальность. – Говорят, лошади здесь дохнут одна за другой.
– У нас нет лошадей, – напомнил ему Квелло, остервенело ковыряя в носу. – Так что и терять нечего.
– Зато у нее полно кавалерии. Я с утра разговаривал с одним парнем из «Сычей». Он идет от Трехречья и говорит, сдисских всадников полно. Это меня радует. В Брагун-Зане животные чувствуют себя отвратительно.
67 
