очень нудно 
37 
Стенли направил красное пятнышко в самый низ карты и посмотрел на Чарли. Тот раскрыл тонкую папочку и, изредка сверяясь со своими записями, спокойно стал докладывать:
— Лоцман... Анри Лоран. Француз. Пятьдесят девять лет. До недавнего времени плавал капитаном. Последнее судно «Санта-Мария» — океанский сухогруз, двадцать шесть тысяч тонн. Жена умерла пять лет тому назад. Брак поздний, поэтому его дочери Норе всего восемнадцать лет. Живет в Париже. Студентка Сорбонны. Факультет философии. Наркотики отрицаются. Очень любит отца. Отношения самые нежные и доверительные... — Фриш сделал несколько пометок в своем блокнотике и понимающе вздохнул: — Поздний ребенок...
Глава компании нежно поправил большую семейную фотографию на своем инкрустированном рабочем столе.
Стенли Уоррену стоило больших трудов не расхохотаться при виде этого сентиментального жеста главы, последовавшего после фальшиво-трогательной интонации Фриша, когда он произнес: «Поздний ребенок...»
— Я могу продолжать? — глядя в противоположную стену, спросил Чарли.
— Да, да, конечно! — чуть ли не хором тут же откликнулись Фриш и глава компании.
Для верности Чарли снова заглянул в свою папку, обвел всех равнодушным взглядом.
— В девяносто седьмом в Сиднее Лоран был снят с судна с подозрением на микроинсульт... — Чарли опять опустил голову, вчитался в свои записи: — Так... Муниципальная клиника — с третьего по одиннадцатое мая... Диагноз не подтвердился. Заболевание оказалось чисто неврогенного характера. Спустя год ушел в отставку, переехал... Стенли, пожалуйста, покажите патрону и сеньору Фришу, где это находится...
Уоррен опять включил указку, и алое лазерное пятнышко, словно из прицела современной снайперской винтовки, неподвижно уперлось в очень небольшое обозначение маленького прибрежного городка.
— ...и переехал вот сюда. Здесь он купил дом и поступил в лоцманскую службу. Ждет, когда дочь окончит курс и вернется к нему. Счет в банке... В долларах?
— Да, — сказал Фриш, раскрывая блокнотик. — Так проще.
— По состоянию на первое число прошлого месяца, — Чарли снова заглянул в свои записи, — пятьдесят шесть тысяч триста сорок четыре доллара.
Фриш сделал аккуратную пометку в блокнотике и спросил:
— Связи?
— В лоцманской и портовой службе ровные отношения со всеми, не более. Дружит с отставным, таким же, как и он сам, одиноким доктором права, бывшим адвокатом Мартином Краузе, шестидесяти трех лет.
Глава судовладельческой компании снова раскурил сигару, сказал, обращаясь к Фришу:
— Вам не кажется, что Стенли и Чарли следовало бы в ближайшие дни вылететь в район операции и вплотную заняться этим лоцманом?
Маленький толстенький Фриш с неожиданной легкостью выпрыгнул из глубокого розового кресла и подошел к карте, у которой стоял Стенли. Он отобрал у Стенли его лазерную указку и с недоброй ухмылкой сказал главе компании — красивому человеку в светлом костюме с сигарой в руке:
— Прошу прощения, но ваше восточное лукавство и нежелание называть вещи своими именами крайне затрудняют продолжение разговора. Давайте вернемся на исходные позиции! Садитесь, Стенли, садитесь... Только покажите мне, где включается эта ваша штуковина.
Стенли Уоррен включил указку, передал ее Фришу и сел в свое кресло.
— Вам необходимо скомпрометировать русских в этой луже... — Фриш направил красное пятнышко на узкий пролив крупномасштабной карты Стенли Уоррена. — И таким образом вытеснить их из круизного бизнеса. Тогда, как вы полагаете, Европа сама бросится вам на шею, и ваш пассажирский флот начнет приносить вам хорошие дивиденды. Так?
— Ну... в общих чертах верно, — настороженно промямлил глава компании. — Хотя...
— Но это лишь коммерческая сторона дела. Не так ли? — беспардонно прервал его Фриш. — А вам ведь, во имя вашего Аллаха, еще необходим и «экшн» как знак свыше?! Акция с максимальным количеством пострадавших неверных, так?
И вот тут глава крупнейшей судовладельческой компании этого ближневосточного региона, где никогда не бывает зимы, где нет почтения к правилам уличного движения, где, кстати, говорят не только по-испански, но и на самых разных восточных языках, сбросил маску красивого, добродушного, постоянно старающегося смягчить любую напряженную ситуацию человека и наконец показал зубы.
— Да! — рявкнул он. — Мне осточертели все эти бездарные взрывы их посольств и представительств в наших странах и московских жилых домов, которые и сами рассыпаются — без малейшего нашего участия! Я не хочу, чтобы после каждой акции на всех перекрестках вопили о «чеченском следе» или «исламском терроризме»! Когда Аллах разрешит нам, мы и сами возьмем на себя ответственность за то, что произойдет на этих подводных скалах!!!
37 
