16

Рис нерешительно топтался в передней, буквально раздираемый желанием отыскать Джулиану и немедленно приступить к тому, что им помешали довершить несколько минут назад. Но он знал также, что должен и исполнить свой долг перед другом. Сжав зубы, он достал из кармана смятую записку Моргана и перечел ее еще раз.

«Член парламента от нашего округа Джон Миддлтон умер. Нортклифф попытается протащить сегодня на его место своего кандидата. „Сыны Уэльса“ готовы штурмовать городской совет и положить конец его проискам. Они были просто в ярости, когда узнали, как поступил с нами Нортклифф, и твердо решили его проучить. Если они сегодня выступят, боюсь, будет кровопролитие. Но тебя они послушают. Все, как обычно, встречаются в книжной лавке. Ты должен прийти и помочь мне остановить их, пока не поздно».

Скомкав записку в руке, Воган уставился в окно. День быстро клонился к закату, а Кармартен был в целых двух часах езды верхом. Собрание совета назначено, по всей видимости, на восемь. Если он немедленно отправится в дорогу и будет гнать во весь опор, тогда, возможно, поспеет вовремя.

Но его отъезд будет значить также и то, что он потеряет то драгоценное преимущество, которого добился, решив заставить Джулиану стать его женой на деле.

Он сунул записку в карман и крепко выругался. Почему сейчас? Почему Миддлтон должен был умереть именно сейчас? Член парламента был умеренным либералом, устраивавшим обе стороны, но если Нортклифф заменит его своим человеком…

Рис вздохнул — у него не было выбора, он должен был действовать.

Шесть лет назад ему нравилось быть в гуще народа, призывать к борьбе, силой своего слова вдалбливать идеи свободы в крепкие лбы обывателей Кармартена. Но война сделала его осмотрительней. Он понял, что иным должен быть истинный путь к решительным переменам в Уэльсе. Америка научила его многому.

У восставших американских колонистов был ряд преимуществ, которых не было в Уэльсе, — океан, отделявший их от угнетателя, огромная армия и флот, большие деньги. Если «Сыны Уэльса» рассчитывают избавиться от англичан, нанеся поражение нескольким бюргерам, их ждет жестокое разочарование.

И хотя сегодняшнее решение выйти на улицы было принято без него, Рис чувствовал себя ответственным за судьбу своих товарищей. Нельзя допустить, чтобы его братья-валлийцы пострадали из-за своего желания отомстить за их с Морганом страдания.

И Джулиана была просто обязана понять это.

«Может, она бы и поняла, если бы ты ей все объяснил, — прошептала Вогану его совесть. — Но ты ей ничего не станешь объяснять».

«Разрази меня гром, я не могу этого сделать!» — спорил он сам с собой, взявшись за ручку двери. Если он скажет ей, что происходит, она может предупредить Нортклиффа о планах «Сынов Уэльса» до того, как Рис сам до них доберется и убедит действовать иначе. Тогда произойдет кровопролитие, независимо от того, каков будет исход сегодняшнего собрания совета.

Однажды она уже предала его и его друзей. Она легко может предать их снова.

«Джулиана не предательница, — твердил ему внутренний голос, когда Воган влезал на лошадь. — И ты это прекрасно знаешь».

Кивнув человеку Моргана, Рис пустил лошадь во весь опор, надеясь, что быстрая езда отвлечет его от невеселых мыслей. Но безумной скачки по дороге на Кармартен оказалось недостаточно, чтобы изгнать из его мыслей образ Джулианы. Той Джулианы, которая учила валлийских детей на их родном языке. Которая умудрялась подчинить себе валлийских слуг одним движением пальчика. Которая говорила о своей невиновности с праведным гневом и гордым достоинством.

Он будто вновь слышал рассказ Эвана о том, как она плакала. И видел ее лицо, на котором отразилось столько чувств, когда она назвала его, Риса, «особенным».

Мышцы его свело в болезненной судороге. Что, если он ошибается на ее счет? Что, если он действительно не прав? Если Джулиана невиновна, то отказ доверять ей она восприняла как пощечину. Должно быть, сейчас она его ненавидит.

После сегодняшнего вечера он не сможет вынести ее ненависти. Сегодняшний вечер… О Боже, его плоть восстает при одной мысли о том, как охотно она раскрылась перед ним, как приникла к нему, с каким восторгом стремилась навстречу ему, такая тугая, влажная и горячая…

  118