Последние отзывы

  91  

Джулиане потребовалась вся ее выдержка, чтобы не отшатнуться, чтобы смотреть прямо в это ожесточившееся лицо, искаженное жаждой мести. Но она вспомнила, и каким улыбчивым оно может быть, вспомнила лукавство, таившееся когда-то в уголках этих глаз…

Подняв руку, она нежно погладила шрам на его виске.

— Это не гнев помог тебе выжить, как ты не понимаешь? И даже не жажда мщения. Это была любовь. Любовь к твоему дому. И, я думаю, ко мне тоже. Ты не можешь освободиться от этой любви, и это приводит тебя в ярость.

Джулиана водила пальцем по его колючей, небритой щеке, и Рис не мог пошевелиться, словно вернувшись в то время, когда он так любил ее ласки. Он хотел бы убрать ее руку, но вместо этого накрыл своей ладонью. Какое-то время они так и стояли, и ее маленькая ручка покоилась в его грубой руке.

Потом Воган все же отвел ее руку от своего лица.

— Ты думаешь, все эти нежные слова и прикосновения спасут тебя? — Его дыхание участилось, но он по-прежнему крепко сжимал ее руку. — Ты думаешь, тебе удастся заставить меня забыть о твоей помолвке с другим, о твоей лжи, о той легкости, с которой ты обошлась с моей жизнью, ничуть не задумываясь о последствиях?

Рис заломил ей руку за спину и, резким движением прижавшись к Джулиане всем телом и склонившись к самому ее лицу, промолвил:

— Это не пройдет, уверяю тебя. Неважно, что ты говоришь, — я знаю, что ты из себя представляешь. И придет день, когда я заставлю тебя просить прошения за все, что ты со мной сделала! — Он ослабил хватку и нежно погладил Джулиану по груди. — Однажды темной ночью я заставлю тебя просить прощения!

Джулиане пришлось проглотить угрозу, но на этот раз она уже не чувствовала страха. Теперь она знала, что он может с ней сделать. И чего не может.

— Я уже объяснила тебе, почему все так случилось. Ты сам мог убедиться, как лгал всем Дарси. Если же ты не желаешь думать обо мне иначе, что ж поделать, тут уж я не в силах ничего изменить. — Она глубоко вздохнула. — Однако, что бы ты там обо мне ни думал, я твоя жена и благодаря твоему упрямству останусь ею навсегда. Подумай, не лучше ли забыть прошлые обиды и найти способ остаться друзьями? Разве месть залечит твои раны? Разве мои страдания облегчат твою боль?

Джулиана взглянула в его глаза, потемневшие от гнева и от чего-то еще… да, она не ошиблась, от желания. Несмотря ни на что, он ее желал. Она замерла, изо всех сил стараясь выдержать его взгляд, гадая, что он намерен с ней сделать и как ей бороться с ним, если он опять попытается ее изнасиловать.

Внезапно Воган с проклятием оттолкнул ее.

— Ты ждешь, чтобы я начал все сначала? Сделал вид, что ты никогда меня не предавала? Все забыл?

— Нет. Но я знаю, ты человек практичный. Ты видел войну и понимаешь, что мир все же лучше. — Она искала слова, которые могли бы сократить пропасть между ними и воскресить в нем счастливые воспоминания о прошлом. И вдруг эти слова сами пришли к ней; она прочитала их несколько недель назад. Джулиана заговорила по-валлийски:

— Знаешь ли ты, как «создать мир, который дороже золота»? Помни: «прощение никогда не умирает и не стареет». Рис, пришло время создавать мир, время искать прощение в своем сердце.

Он молча уставился на нее, ошеломленный. Она декламировала строки из «Черной книги Кармартена». Джулиана чувствовала, что в плену неодолимой жажды возмездия Рис заставил себя забыть все те чудесные часы, что провели они в разговорах о поэзии, о книгах. Ее грехи — мнимые и истинные — вытеснили из его души ту любовь и ту нежность, которые их когда-то связывали. Так вот, значит, в чем ее спасение! Нужно напомнить ему об их любви. Она должна найти прежнего Риса, глубоко похороненного внутри теперешнего, ожесточившегося.

Тяжело дыша, он покачал головой. По его лицу, казалось, можно было прочесть все, что он переживал в данную минуту.

— Ты ошибаешься, — пробормотал он по-валлийски, — я не знаю больше, «как создавать мир». Я не знаю даже, что это такое — мир.

У Джулианы гулко забилось сердце. Она шагнула к нему и протянула руку.

— Тогда разреши мне тебя научить. Давай вместе учиться миру.

Какое-то мгновение он еще колебался, не в силах оторвать взгляда от ее руки. Но потом резко отвернулся и рявкнул:

— Одевайся. Через час мы выезжаем. — И с этими словами вышел.

Джулиана бессильно опустила руку и взглянула на оставшуюся открытой дверь. Его ответ был надменен и равнодушен. Но теперь в ней жила уверенность, что равнодушие это — всего лишь зыбкий фасад; душой же Рис стремился к любви, и неважно, какие слова он при этом говорил. Может, для них обоих еще теплится искра надежды, думала Джулиана. Если так, она сумеет раздуть из нее пламя, которое бы растопило лед в сердце Риса.

  91