очень нудно 
89 
На следующий день они отправились в Тэрритаун. К тому времени молодая женщина немного окрепла и чувствовала себя гораздо лучше. Николас полностью обновил ее гардероб: платья, халаты, туфли, ночные рубашки, накидки, вечерние туалеты. Оставаясь верным своему слову, он не позволил жене выбрать ни одного платья невыразительного или блеклого цвета.
Вернувшись в Блэкуэлл Холл, Глори почувствовала легкую усталость и все же пребывала в таком приподнятом настроении, какого не знала за долгие недели скорби. Вечером, закончив ужин, капитан проводил жену до ее комнаты. Коридор, освещаемый дрожащими язычками пламени свечей в медных канделябрах, был безлюден.
– Спасибо за одежду, я уверена, она будет выглядеть чудесно.
– Платья действительно красивы, но сами по себе ничего не значат.
Чувствуя, что краска заливает лицо, Глори посмотрела на мужа: он перестал быть озабоченным и снова выглядел молодым и жизнерадостным. Молодая женщина против воли потянулась к щеке мужа, но потом резко отдернула руку.
– Я пойду.
– Подожди. – Глори не успела возразить, когда Николас привлек ее к себе и поцеловал.
На следующее утро Николас разбудил жену рано, настояв на прогулке. В желто-коричневых брюках, черных высоких сапогах, белоснежной рубашке и кашемировой визитке, он ожидал у лестницы. Глори нарядилась в темно-синюю бархатную амазонку, за срочный пошив которой Блэкуэлл выложил кругленькую сумму. Ей было приятно снова красиво одеваться.
– У меня для тебя сюрприз, – сказал жене капитан и, взяв за руку, вывел из комнаты. В прихожей, держа теплое шерстяное пальто, стоял Айзек, старый черный слуга, прибывший в поместье из города. Этот старик с теплой улыбкой и неунывающим характером, некогда бывший рабом, напоминал Глори о доме.
Закутавшись в мягкую накидку, супруги под руку прошли через фойе и оказались на улице. Ярко светило солнце, поднимаясь из-за голых деревьев. Свежий морозный воздух приятно бодрил. В конюшнях тихо ржали лошади. Как давно не приходилось ей ездить верхом, испытывать возбуждение от быстрой езды!
На выгоне, расположенном рядом с массивным каменным зданием конюшен, по снегу весело скакала великолепная гнедая кобыла с маленьким жеребенком.
– Ее зовут Песня сирены, – сообщил Николас с гордостью. – А жеребенка – Песня ветра. Они твои.
– Мои?
– Можно вырастить из этого малыша скаковую лошадь или оставить как производителя.
– Николас, они такие красивые!
– Даже не знаю, что и сказать. Почему бы просто не поблагодарить меня?
– Спасибо, – чуть слышно прошептала она.
– Поцелуй был бы более уместен.
Не раздумывая, Глори приподнялась на цыпочки, собираясь коснуться щеки мужа губами, но он повернул голову, и их губы встретились. Сильные руки Николас привлекли жену к себе, и ее сердце бешено заколотилось. Целовать мужчину, даже своего мужа, занятие не совсем пристойное, тем более, средь бела дня, но освободиться из объятий не было ни сил, ни желания. Глори издала тихий сдавленный стон, и смутившись, дрожа всем телом, вырвалась. Щеки ее пылали.
– Идем, – сказал Николас. – Конюх, должно быть, уже оседлал лошадей.
Они ехали по извилистым лесным тропинкам. Молодая женщина то и дело пришпоривала гнедого мерина, заставляя его скакать все быстрее, так что на поле он понесся галопом. Дорогу преграждал низкий кустарник, и не успел Николас остановить жену, как ее конь уже взял препятствие.
Нахмурившись, капитан хотел было отчитать Глори, но, заметив широкую озорную улыбку, просветлел.
– Ты когда-нибудь будешь вести себя прилично?
– Надеюсь, нет.
Нагнувшись, капитан поцеловал ее.
– И я на это надеюсь.
Легким галопом они направились к дому, и Николас помог Глори спрыгнуть с седла. Щеки, и без того пылавшие после поцелуя, стали еще румянее от мороза, и она чувствовала, что возвращается к жизни.
Вечером, после ужина, капитан провожал жену до комнаты, но не успели супруги дойти до двери, как он привлек Глори к себе. Сегодня нежный поцелуй стал более страстным. Ласково прикасаясь к лицу любимой, Николас долго не отпускал ее. Едва держась на ногах от охвативших ощущений, она прильнула к мужу. Блэкуэлл жадно целовал и ласкал жену.
Когда капитан разомкнул объятия, Глори почувствовала себя брошенной.
– Ты хоть представляешь, как сильно нужна мне? – прошептал он срывающимся голосом. – Я хочу, чтобы мы снова были близки. – Повернувшись, Николас стал спускаться по лестнице. Молодая женщина, как во сне, вошла в комнату. Пришла Бетси и помогла раздеться. Я снова в него влюбляюсь, думала Глори, глядя на бархатный полог кровати. От этой мысли ее бросило в дрожь. Любовь к Николасу Блэкуэллу могла закончиться только одним – еще большим горем.
89 
