99 
– Какая такая? – усмехнулся он. – Язвительная и грубая, злая и резкая? Отнюдь нет. Это одно из самых теплых ее приветствий. Как правило, мачеха вообще со мной не разговаривает.
– Но почему?
– Она ненавидит во мне моего отца.
– Что же такого он мог ей сделать, чтобы она обращалась с тобой так…
– Отец был неудачником, а мачеха ожидала от него слишком многого: богатства, власти, положения в обществе.
– Но папа говорил, что Александр Блэкуэлл – один из состоятельнейших грузоотправителей Севера.
– Какое-то время так и было. Но потом, женившись во второй раз, он спился, пытаясь забыть женщину, которую любил.
– Твою мать?
– Да.
– О, Николас! Как это, должно быть, ужасно!
– Я был еще совсем маленьким, когда отец женился на Элизабет, и никак не мог понять, почему она любит Брэдфорда и не любит меня. Мачеха или не замечала меня, или обращалась со мной плохо. Конечно, Брэд в то время был совсем еще малышом, причем, самым славным из всех, каких я видел. Мне доставляло удовольствие часами сидеть у его колыбельки, просто глядя на него. Элизабет выгоняла меня из комнаты брата, но я все равно умудрялся проскакивать туда. За это мне часто доставалось, но стоило взглянуть на крошечное личико Брэда, и я тут же забывал свои обиды. – Губы Николаса скривились в усмешке. – Отец чувствовал себя виноватым передо мной и от этого стал пить еще сильнее, – продолжал он, – мое положение стало совсем невыносимым. В двенадцать лет я убежал к морю. Все остальное тебе известно.
– И после всего, что она сделала, ты продолжаешь содержать не только Брэда, но и ее?
– Брэд – настоящий самородок. Элизабет души в нем не чаяла, но это не превратило его в эгоистичного себялюбца. Он заслуживает всего, что я когда-либо для него сделал. Что же касается мачехи, то она вдова моего отца, и я не могу выбросить ее на улицу.
– Некоторые на твоем месте сделали бы это.
– Это настоящая ирония судьбы. Элизабет вне себя от злости потому, что находится у меня на содержании, в моей власти, как она сама говорит. Ей приходится брать мои деньги, иначе не на что будет жить, что только укрепляет ее ненависть ко мне.
Обвив руками шею мужа, Глори прижалась щекой к его щеке.
– А у меня было такое счастливое детство! Отец души во мне не чаял. С матерью, правда, мы никогда не были особенно близки, но я знала, что на самом деле и она любит меня.
Блэкуэлл поцеловал жену.
– Я тоже люблю тебя, милая. Никогда не забывай об этом. – Он продолжал смотреть на Глори, словно желая услышать от нее те же слова. Та судорожно вздохнула, пытаясь найти в себе мужество, но так и не решилась ничего ответить.
– Думаю, пора спускаться в клетку со львами, – сказал Николас, меняя тему разговора, – или лучше сказать, со львицей? – Он взял жену за руку и открыл дверь. – Но на этот раз все будет по-другому. Теперь рядом со мной ты. – У Глори появилось острое желание защитить мужа. Но больше всего ей хотелось найти в себе мужество и поговорить с ним откровенно.
Рука об руку, супруги вышли в коридор и направились к лестнице.
Глори доверчиво прижалась к мужу, положив голову ему на грудь. Какое-то время она лежала, не двигаясь, но сон не приходил. Молодая женщина заметила, что Николас тоже не спит. Глори села в постели.
– Почему ты не засыпаешь?
– А ты?
Облизнув губы, Глори, наконец, решилась.
– Потому что я кое-что от тебя скрывала.
Николас сел в постели.
– Ты лгала мне? – Лунный свет, льющийся сквозь окно, высвечивал бешено пульсирующую жилку на его шее.
– Нет, просто не рассказывала тебе очень важных для меня вещей. Настолько важных, что я не решалась заговорить с тобой, боясь, что ты запретишь мне этим заниматься.
Блэкуэлл внимательно смотрел на жену.
– Продолжай.
– Когда ты последний раз уезжал в город, меня навестил Натан. Он просил меня о помощи. Я хочу, чтобы ты знал: брат настаивал на том, чтобы я попросила у тебя разрешения, и я его заверила, что поговорю с тобой, когда представится удобный случай.
– И ты решила, что этот случай представился сейчас.
– Я собиралась все рассказать, как только ты вернешься, – но ты…
– Что я?
Глори почувствовала, как по всему телу разливается приятное тепло. Глядя на улыбку мужа, она поняла, что тот заметил ее румянец.
– Ты убедил меня снова стать тебе близкой.
Николас рассмеялся тихим грудным смехом.
– Вот, значит, что я сделал.
– В некотором смысле, да. А потом появилась эта Педигри, и все еще больше усложнилось.
99 
