Последние отзывы

  111  

Позавтракав, он хотел поговорить с хозяином «Конька»: может, подскажет что-нибудь, но хозяин куда-то пропал. Оставив коня в гостинице, Алексей отправился к вегилам. Там с ним разговаривали любезно, но ничего не знали и ничего предпринимать не собирались. Наверняка существовала какая-то специальная процедура вроде подачи заявления или жалобы. Но Коршунов этой процедуры не знал, а подсказывать ему никто не собирался. Тоже понятно. Из своего сравнительно небольшого опыта общения с правоохранительными органами в России Алексей вынес знание о том, что органы эти во главу угла ставят не раскрытие преступлений, а минимализацию работы. Легко представить какого-нибудь инородного старлея, скверно говорящего по-русски, заявившегося в отдел милиции с заявлением, что пропала женщина, которую он намеревался встретить, но не встретил, а теперь вот не может найти. Тысяча против одного, что такому старлею даже не предложат написать заявление (сам-то он об этом не знает), а посоветуют подождать недельку. Глядишь, сама найдется… Но даже оформи он все по правилам, все равно никто палец о палец не ударит…

Может, денег им дать? Бли-ин… С этим тоже попасть можно. Взятка должностному лицу при исполнении…

Потеряв два часа впустую, раздосадованный и растерянный (давненько с ним такого не было) Коршунов отправился в местную мерию-курию, увидал какого-то клерка за столом:

– Salve, domine. Velum…da mihi veniam… ^[45] qua via venio ad… ^[46] cvestor… pretor… ^[47]

Клерк пошевелил что-то под столом. Булькнуло.

– Non scio, domine. ^[48]

Упитанный чиновник, вдобавок завернутый в тогу, изнывал от жары. Въезжать в зубодробительную латынь Алексея у него не было никакого желания.

– Dic mihi… ^[49] А, хрен с тобой, козел нерусский! – выругался Коршунов и вышел вон.

Впервые с тех пор, как его провозгласили вождем, он чувствовал себя таким беспомощным. Словно пацан какой-то.

«Дурак я, дурак! – корил он себя. – Надо было взять кого-нибудь с собой. Кого-нибудь, знакомого с местными порядками. Попросить у Генки сопровождающего…»

Но кто же знал?

«Я! Я должен был знать! – ругал себя Алексей. – На мундир, блин, понадеялся…»

И тут ему пришла в голову неглупая мысль. Христиане! Во, точно! Местная община! Они же, блин, своим всегда помогают! А все, что надо Коршунову, – это разобраться в ситуации. Деньги у него есть. И права наверняка есть. Так пусть ему подскажут, кого взять за кадык, а уж возьмет он сам!

Через полчаса Коршунов уже шел по знакомой улочке. Пастырь (здесь его называли старшиной) здешней христианской общины обитал в маленьком домике на окраине города. Вчера он разговаривал с Коршуновым весьма любезно и сам предложил помочь, если что. Вот пусть и поможет.

Старшину звали Еремой. Или что-то вроде того. Был он низенький, лысый, плотный. По специальности – плотник, что характерно. Жил бедновато, но гостя-единоверца встретил по-доброму. За стол усадил с домочадцами (как раз время обеда подоспело) и тем, что гость в ритуале ни ухом ни рылом, – тоже не смутился. Ясно же: кентурион. Тем более – из варваров. Прежде чем за стол усадить, руки гостю помыли. И ноги. Дочка хозяйская. А хозяин душу успокоил: объяснил кое-как, что есть у него знакомый юрист, а у того юриста – знакомый в курии. Узнают, что смогут. А затем уж вместе подумают, что можно для поиска сестры во Христе сделать.

Спокойно было в этом доме. Приятно. Сам хозяин как бы немного не от мира сего, зато супруга, сразу видно, женщина основательная. Все хозяйство на ней. Детей четверо, еще бабулька лет семидесяти. Небольшая семья, домик хоть и маленький, но уютный. Давно уж Алексей таких не видел. У готов семья – целый табор. А дом… последним его домом было поместье под Херсоном. Не дом – здание. Напомнило Коршунову Еремино семейство мир, в котором Алексей родился, мир его детства, когда семья – маленькая уютная ячейка общества.

И Коршунов, впервые за сутки, тоже успокоился. Расслабился немного. И впрямь все в руках Божьих. Помолиться надо – и все будет хорошо.

Пообедали. Хозяин ушел – заниматься Коршуновскими делами. Южное солнце ползло вверх по небу, а кентурион Алексий Виктор сидел в тени, на скамеечке, глазел на бродящих по двору гусей и размышлял о душе. Даже о Насте думать перестал. Все наладится, образуется…

Наладилось.

В калитку шмыгнул некто в фиолетовой тунике, зыркнул на Коршунова и исчез в доме. Алексей прислушался. Некто что-то тататорил, ничего не понять. Жена Еремы отвечала междометиями и невнятными возгласами. Коршунов слышал их через окошко, понимал только отдельные слова… но общий тон разговора ему не понравился. И не зря. Пяти минут не прошло, как супруга Еремы-плотника появилась во дворе. И сразу принялась выпихивать Коршунова за ворота.

  111